был рядом, зажмурились, чтобы не накликать на себя гнев Баг-тру. Сотник шагнул вперед, и дверь за его спиной с жужжанием сомкнулась.

Тут было темно. Ритуальные факелы не горели, зато воняло так, словно что-то гнило, и запах почему-то уходил из помещения посредством вытяжек. Однако дышалось на удивление нормально, и пройдя с десяток шагов, Укус позвал — неумело, как помнил урывками услышанные песни жрецов:

— Баг-тру, сын Груумша и Лу-тик, я взываю к тебе…

— Кто, что⁈ — тут же отозвался из темноты звонкий голос.

«Неужели я зря вошел и потерял статус воина? Неужели кто-то из жрецов сейчас тут?» — промелькнула мысль.

— Кто ты? — позвал сотник. — Назови себя!

— Я Меч, но друзья-дебилы называют меня Мяч. Я тебя не вижу и потому не могу точно сказать, умён ты или нет. Если ты покажешься, то разговор пойдет куда толковее, — ответил тэварцу голос.

— Ты жрец? — насупился Укус.

— Я больше нюхатель, жрец совсем мало. Мне, знаешь ли, за фигурой надо следить! Покажись, обладатель хриплого баса, я тебя не вижу, — снова проговорили из темноты.

— Ну так тут темно, поэтому и не видишь, — пожал плечами Укус.

— Нет, не темно. Я всё вижу: голову зелёного великана, кости его… А вот тебя — нет!

— Какого еще великана? Ты враг или жрец? — воскликнул сотник.

— Ну я не понял еще. Мне тут сказали, что я теперь типа бог, прикинь, хриплый странный голос из ниоткуда!

— Ты бог? — усомнился Укус. — И что ты делаешь в жреческом зале Неспящего?

— Не-не-не, тут не сплю только я, все остальные мертвы или невидимые, как ты.

— Я не верю! — рявкнул Укус.

— Ну вот, донюхался: мне не верит невидимый голос! Ну-ка, появись! — рявкнуло в ответ, отозвавшись эхом от стен.

Мяч топнул о каменное сиденье трона, и в его зале без окон и дверей, как по команде, появился зеленокожий двухметровый лысый примат с торчащими из нижней челюсти клыками. В отличие от фурри-приматов он был татуирован и покрыт шрамами от шеи до самых ступней. Казалось, что свободным от тату и рубцов на зеленокожем мускулистом теле было лишь одно место, однако Мяч не знал, что это лишь потому, что Укус так и не успел сделать предложение своей пассии.

— Почему ты голый? Ты невидимый полтергей? Если ты за этим самым, то я не по оркам! — покачал головой Мяч, наконец узнавая в примате обычного тэварца.

— Каким оркам? Что ты несёшь, квинланец? — вскипел Укус, но тут его взгляд наконец увидел голову поверженного Баг-тру.

— Я не квинланец, я Меч, но, судя по нашему разговору, ты можешь называть меня Мяч. Раз мы тут теперь вдвоем застряли… — пожал плечами кот.

— Ты убил Баг-тру? Ты, наверное, великий и бесстрашный воин, что не опасается мести Шестерых?

— Каких шестерых? Тут где-то еще есть шесть таких же голых, как ты? Смотри, у меня есть меч и я умею им рубить! — Кот положил руку на рукоять катаны, лежавшей перед ним на троне.

— Он — один из Шестерых… — произнес Укус, подходя и склоняясь над огромной головой.

— С математикой у вас на Тэваре, я смотрю, не очень… — покачал головой Мяч. — Давай учить тогда: ше-сть минус о-дин будет пя-ть…

— Ты убил его и даже не знаешь, что тебя ждёт… — прохрипел сотник, выпрямляясь.

— Скука, судя по тому, какого собеседника мне подарила судьба…

— Ты избавил наш пантеон Богов от слабой крови, и теперь по праву победителя поединка ты — наш бог, пока тебя не убьют, — произнёс Укус и, опустившись на левое колено, склонил голову.

— Вы кто такие вообще? Миньоны не максималках? Вы меня ненавидеть должны: я ж вашего бога завалил! — привстал пораженный такими традициями кот, разведя лапами.

— Всё верно, Меч. Ненавидеть, бояться, уважать, приносить яства и жертвы! — кивнул тэварец.

— О, яства — это хорошо! Несите, а то у меня тут всё ненастоящее. А ты-то сам кто?

— Я Укус из рода Меткострелов, бывший командир разведсотни истребителей, а теперь, получается, твой жрец.

— Не, я сам свой жрец! Запомни, орчара, каждый сам за себя жрец, а то если кто-то за кого-то будет жрец, так и с голоду самому можно погибнуть…

* * *

Укус вышел из зала жрецов спустя некоторое время с более чем озадаченным лицом. Его ждали. На него смотрели все, кто пришёл с ним, и наконец старший из тэварцев нарушил тишину:

— Ну, Укус, не томи, что там?

— Есть две новости: Бог не принял меня в жрецы, и у нас теперь новый Бог… — Укус поднял взгляд, в котором читалось облегчение и замешательство. — Его зовут Меч. Он убил Неспящего и повелел собрать всё на «Разящем» и ускорить полет в сторону Терры.

— Как он выглядит, этот новый Бог? — спросил кто-то.

— Как квинлан, только белый и маленький. Мне по пупок.

— Зачем квинланский Бог пришёл и убил Баг-тру, а главное, как?

— Убил мечом. Зовут так же. Достойное имя для Бога. А главное, мне не надо быть жрецом. А зачем… — Несколько мгновений Укус помедлил, будто раздумывая, затем добавил: — Еще он сказал, что он из касты нюхателей. Я не понял, что это означает, но не стал переспрашивать, потому как отсечённую голову Баг-тру я видел так же, как вижу вас…

Глава 16. Бог нарасхват

Я говорил, а Чак создавал и менял пространство и материю вокруг, привлекая энергию Спирита на благо божественного проекта или даже богоугодного дела, поскольку нам предстояло угадать, что было близко одному-единственному конкретному богу. Комнату-алтарь создали прямо на Ганимеде из бывшей столовой. Ею Странники всё равно больше не пользовались, предпочитая есть во время переговоров в комнате отдыха или в своих каютах.

Строительные дроны устанавливали по всем стенам крючки-держатели, а я продолжал начитывать Чаку список, из чего должен быть создан алтарь.

— Мяч был единоборец, и потому помещение внутри должно быть такое, чтобы вписать туда круг диаметром не менее десяти метров.

— Почему десять? — спросил Чак голосом: спирит-канал нас больше не связывал. Я мысленно отметил, что «зачем» или «как» он не спросил. Столовая была много меньше озвученной мной квадратуры, но мага это явно не волновало.

— У вас на Земле какая ширина ковровой площадки по дзюдо? — вместо ответа спросил я.

— Даже не знаю, — признался Чак.

— У нас четырнадцать метров с рабочей круглой зоной в десять метров.

— Он же не дзюдоист, а фехтовальщик, — не понял Чак, однако его пальцы уже пустились в пляс, находя заклинательный цикл расширения пространства. Я улыбнулся: наверняка дроны-строители сойдут с ума, когда обнаружат, что комната вдруг расширилась и что нужно намного больше крючков и креплений, чем они наделали.

— Важен символ, символ древней борьбы. Древнее дзюдо — это всего лишь джиу-джитсу, но там меньше канонов, а нам нужен точный символизм, — пояснил я, ловя себя на мысли, что символизм априори не может быть точным.

Пространство столовой расширялось, и вскоре мы стояли в центре некогда вытянутой, но теперь квадратной светлой комнаты.

— Ладно. Пол мягкий делать? — спросил маг.

— Естественно, — кивнул я. Магия была пока ещё очень тяжёлой для меня работой, но я как мог визуализировал Чаку плотность и ширину покрытия.

— У нас на планете дзюдоисты выступают в квадрате, а не в круге, — сообщила появившаяся в комнате Эйни. На ней была одна-единственная безразмерная рубаха, игравшая роль платья, из-под полов которого виднелся вилявший лисий хвост.

— Мяч круглый, как Чак, и сказал, что не занимался дзюдо, — ответил я вместо приветствия.

— Может, тогда татами белым колумбийским порошком посыпем? — улыбнулась она. — Только как это коррелирует со спортом?

— Символизм важен в божественных делах, — ответил я. — Порошок может быть и мелом, главное, чтобы мы вкладывали в него то, что ассоциируется с Мячом.

— Прикольно, — выдала она и, развернувшись, ушла, махнув хвостом и показав нам свободные от нижнего белья ягодицы.

— Чак, — осторожно проговорил я, — ты отменил ей цикл старения, и у нее начались гормональные перекосы. Тебе бы заняться ей, пока она не превратилась в вечно желающую всех нимфу.

— Займусь, — не смущаясь, ответил маг. — Просто как-то не до того нам все время. То война, то тебя казнят, то Мяч пропадёт…

— Особенно когда призовем Мяча. Я не знаю, как у вас на Земле, но у нас на Терре оргии не способствовали рабочей атмосфере.

— У нас я через постель в Спирит и попал, — отозвался Чак.

— Ну смотри… — выдохнул