В конце мой голос срывается на плач.

— Адрес! Быстро!!! — рявкнули в трубку.

Черный внедорожник появляется молниеносно. Словно брат Рустама был где-то рядом.

Даже истерика не успевает настигнуть, как он выводит меня из машины.

— Рустам… там Рустам, — шепчу с надрывом.

— Им уже занимаются медики, — звучит над ухом знакомый голос.

Я оборачиваюсь, распахивая глаза. И правда: рядом с внедорожником Давида уже стояла бригада скорой. В считанные минуты под контролем Басманова медики транспортировали тело Рустама.

Он так и не пришел в себя.

Давид отошел переговорить с медиками и вскоре вернулся.

— Я поеду с ним. Ладно? — спрашиваю у него.

Я остервенело впиваюсь пальцами в рубашку Давида. Он опускает взгляд, словно уже забыл обо мне. Только мужская рука покоится на моем плече в призрачном утешении.

— Тихо. Успокойся, Полина. Ты никуда не поедешь, — чеканит он.

— Давид, что с ним будет?!

Давид был спокоен. Я замечаю это только сейчас. Значит, поводов для волнения действительно нет. Кроме того, что под пальто на мне нет одежды.

— Прогнозы хорошие. Наши врачи из него огурчика сделают.

Я осторожно выдыхаю. Скорая с мигалками успешно выезжает на проспект.

— У твоего страха глаза велики, Полина. По телефону подумал, что все. Что скончался мой брат, — усмехается грубо.

Шмыгаю носом и вытираю слезы страха. Отвожу взгляд. Наверное, я действительно все преувеличила. Даже машина живая, лишь вмятина огромная. Правда, рядом с мотором…

Черт!

Буду надеяться, что коричневая иномарка останется жить, иначе боюсь представить, какие последствия ждут меня. Но сейчас главное, чтобы Басманов пришел в себя. И если Давид спокоен, то с Рустамом действительно все будет хорошо.

— Дождемся эвакуатора, — сообщает Давид после короткого звонка.

Давид достает упаковку сигарет из кармана и пристально меня рассматривает.

И вот его взгляд опускается на пальто. В нем было жарко, но другой одежды у меня не было.

— Ты что, голая? — в голосе Давида плещется удивление.

Я опускаю взгляд. И отшатываюсь, едва мужские руки дергают пальто на себя. Правда, тут же его запахивают.

Давид удостоверился.

— Твою мать! Вы точно больные нахрен на всю голову.

Заторможенно смотрю на пепел в конце сигареты. Давид делает последнюю затяжку и сминает окурок в кулаке.

— Наконец-то он нашел себе такую же безбашенную пару. Надеюсь, до гроба моего брата не доведешь?

Мне становится нехорошо. Авария действительно произошла из-за меня. Рустам мог погибнуть из-за моего упрямства. Сдался же мне этот ремень безопасности, который я все пыталась высунуть из замка…

А ведь если бы Рустам позволил мне отстегнуться — я бы головой от удара в лобовое стекло улетела.

И бог знает, что в таком случае со мной бы стало.

Господи! Хочется умереть от стыда. Давид ведь все понимает. Я его брата едва не погубила.

— Как получилось так, что столб оказался с его стороны? — интересуется Давид.

Я дрожу как осиновый лист. Но стою и рассказываю Давиду часть правды. Что мы поссорились. Что я пыталась отстегнуться и просила остановить машину…

Машину повело еще на оживленном проспекте. Рустам свернул в дворы и не справился с управлением.

— Только столб должен был вмять капот. Но в последний момент Рустам вывернул руль вправо, — задумчиво кусаю губы.

Давид смотрит на меня, как на диковинную игрушку. В изумлении. В удивлении.

А я переминаюсь с ноги на ноги, еще не отойдя от аварии. Что делать с машиной? Как добраться до дома в одном пальто?

— Он тебя спас? Своей жизнью рискнул? Надо же… — присвистнул Давид.

А мне хочется сквозь землю провалиться. Еще и люди начали выходить из домов: на машину разбитую поглядывают и нас с Давидом рассматривают.

Давид тут же кивает в сторону внедорожника:

— Повылазили стервятники. Садись в тачку, чего стоишь?

— Вы… отвезете меня домой?

— Почему вы? Ты с моим братом трахаешься. Перейдем на ты?

Давид груб. Галантности в нем ноль. И еще Рустам не курит. И не матерится так часто, да и слова у него приятнее.

Все дорогу от автомобиля Рустама до «тачки» Давида я сравниваю их обоих. И не нахожу точек соприкосновения. Совсем.

Давид садится в машину лишь после того, как разбитую машину Рустама оперативно погружают в кузов эвакуатора.

— Боже, во сколько обойдется ремонт?

— Тебе и не снилось. Это последняя модель…

Давид умел утешать.

— Еще и ограниченная серия.

— Мне в жизни не расплатиться, — шепчу обреченно.

— Брось.

Давид лишь усмехается, оставляя свои мысли при себе. Мы возвращаемся на проспект, делаем круг и сворачиваем в мой двор.

Сбивчиво благодарю Давида и прошу дать знать, когда Рустам придет в себя.

— Полина…

Я оборачиваюсь, не успев выйти из машины.

— Куда он тебя вез, раз ты сопротивлялась?

Я отвожу взгляд. В клинику вез. Но этого Давиду знать не нужно.

— Так… по делам, — отвечаю хрипло.

— К моему брату привыкнуть нужно. Такой девушки, как ты у него еще никогда не было. Все в рот глядели, а ты сбежать пытаешься.

— Кажется, это и есть моя ошибка, — парирую хлестко.

Давид не обращает внимания на тон. Его последние слова лишают почвы из-под ног:

— Приручи, и будешь счастлива. Я заеду за тобой завтра.

* * *

Если не приручить, то счастья мне не видать. С другими Рустам не позволит мне быть счастливой. Вот, что имел в виду Давид.

Вернувшись домой, я застала брата за бутылкой. Холод пробрал меня до костей. Максим никогда не пил.

Я застыла в коридоре. Он сидел на кухне таким же удивленным.

— Ты рано… — язык его заплетался.

Это не квартира Басманова, где нужно было блуждать. У нас до комнат было рукой подать, поэтому Максим без труда увидел мужское пальто на мне.

— Ты должен быть на работе… — парирую в ответ.

И запахиваю пальто посильнее. Душ отменяется, мне бы только переодеться.

— Почему ты не на парах? Что за одежда на тебе?

Максим хмурится, а я сбегаю в спальню и судорожно одеваюсь. Брат все понял без слов. Наша жизнь поменялась. И его, и моя.