– Да, – ответил Кавиан, и она вздрогнула от его самоуверенного тона. Он улыбался. – Твое сопротивление было слишком сильным. Не могу забыть, как ты растаяла в моих руках в день помолвки, затем в том алькове. А потом в купальне, где ты была почти обнаженной. Что это за бойцовские тактики? К чему они должны привести?

Амая не могла смотреть на Кавиана, но он видел, как его слова действуют на нее. Она дрожала. А он почти признался во всех своих грехах. Амая уже знала, что он ужасный человек и ему не о чем было жалеть.

– Ты ищешь моих прикосновений и отвечаешь на них. Всегда, – заявил он безапелляционно. – К тому же тебя здесь никто не держит под замком. Тебя оставили в пустыне одну. Ты могла попробовать сбежать в любое время, но ты этого не сделала.

– Ты бы поймал меня.

– Конечно. Это был лишь вопрос времени. В прошлый раз мне потребовалось полгода. А сейчас ты даже не пыталась убежать.

– Ты хочешь, чтобы я вновь исчезла, Кавиан? – Она повернулась, чтобы взглянуть на него. – Я думала, что смысл твоего брака в том, что ты собрался обзавестись послушной женой, готовой прибежать к тебе по первому зову.

Кавиан замер.

– Первый раз ты называешь меня по имени, когда я не касаюсь тебя, Амая, – заметил он, и девушка вздрогнула. – Кто знает? Может, настанет день, и ты будешь обращаться ко мне как к человеку, а не как к объекту для реализации твоего жизненного плана.

– А чем ты недоволен? – спросила она, и Кавиан едва узнал ее голос. – Мы оба заключаем брак, выгодный нам обоим с точки зрения политики.

– Тебе не нужно было ничего доказывать, когда мы были в северной деревне. В чем был расчет? Ты могла пожаловаться брату на то, как с тобой обращаются здесь, и устроить дипломатический скандал.

– Он недавно женился, и у него маленький ребенок. Думаю, он немного занят. – Амая вскинула голову, потому что она не собиралась сдаваться. Ее воля была неукротимой, и Кавиану нравилось это.

– Ты могла назвать меня монстром, когда я рассказал тебе, каков я на самом деле, – тихо сказал Кавиан. Девушка вздрогнула, будто он ударил ее. – Другие до тебя так и считали. Разве ты не проявила себя истинной дипломатической натурой? – Ее взгляд все еще был полон печали. – Ты знаешь, чего ты хочешь, Амая?

– Я до сих пор не знаю, хочу ли выходить за тебя замуж, – прошептала она.

– Боюсь, это в любом случае произойдет.

– Если ты уберешь угрозы из наших отношений, – уверенно произнесла она, – то от них может и вовсе ничего не остаться.

– Я буду помнить об этом, azizty, особенно когда я буду в тебе, а ты будешь молить о долгожданной разрядке. – Кавиан понизил голос, пытаясь сдержать порыв страсти, тем более придворные уже ждали их. – Я буду держать тебя на грани, пока ты не закричишь, а затем я напомню тебе, что у нас нет отношений. Нет отношений – нет оргазма. Это ты имела в виду?

Кавиан слышал ее частое дыхание. Ее взгляд был безумен. Но когда Амая заговорила, голос звучал спокойно и безжизненно.

– Нас ждут в тронном зале.

Кавиан сначала не поверил ее внешнему спокойствию, но затем оценил ее мужество. Она собралась в ответственный момент, когда внутри бушевали страсти. Чем больше она пыталась доказать, что они не подходят друг другу, тем идеальнее она казалась Кавиану.

– Они могут еще немного подождать. – Он вскинул бровь. – Это всего лишь огромная комната с массивным креслом, именуемым троном.

– Именно за этим креслом мне предстоит стоять, – бросила Амая. Она пошла вперед, обходя Кавиана, гордо подняв голову. – Какой замечательный опыт, я уверена. Не могу дождаться.

Он пропустил Амаю вперед, следуя за ней по огромному коридору в публичное крыло дворца, где посреди главного зала стоял трон. К нему подходили его советники, и, лишь когда они вошли в зал и встали на возвышении, он вновь обратил внимание на Амаю.

– Ты стоишь рядом со мной, а не позади меня. – Неизвестно, что подтолкнуло его сказать об этом. Возможно, то, что Амая до сих пор была бледна, или то, что ее губы были плотно сжаты. – Сильный король владеет престолом, Амая, но сильная королева держит в своих руках все королевство. Так говорят поэты.

Что-то мелькнуло в ее взгляде.

– А ты ценитель поэзии? Как-то не очень похоже на человека, который утащил меня из кафе в Канаде.

– Ты вышла из того кафе по собственной воле, – напомнил он ей. – По собственной воле ты отправилась в лагерь в пустыне и так же добровольно пойдешь к алтарю через несколько дней. Моя королева подчиняется мне, потому что она сама выбрала это. Это ее дар. И моя обязанность заслужить этот дар.

Кавиан не мог прочитать по лицу Амаи, что она чувствует, когда стражи в другом конце зала объявили о появлении новых гостей, а также ее матери. Услышав ее имя, Амая окаменела. Она так сильно сжала пальцы, что они побелели.

– Ты боишься своей матери? Почему? – прошептал Кавиан.

Двери в зал открылись, и ответа он не получил. При виде матери Амая вздрогнула, будто на самом деле боялась ее.

Кавиан медленно перевел взгляд на женщину, которая могла вызвать такую реакцию и которая была единственной, кто не боялся его. Елизавета аль-Бакри выглядела именно так, как и на фотографиях. С белокурыми волосами, убранными в высокий пучок, гладким красивым лицом. Она казалась женщиной без возраста. Ее взгляд был неподвижен, несмотря на благодушное выражение лица, движения – легки и изящны. Высокая и худая, она двигалась быстро и уверенно, несмотря на то, что сегодня преодолела путь в пол земного шара. Однако Кавиану сложно было почувствовать к ней доверие.

– Успокойся, – глухо приказал он Амае.

Он почувствовал, как Амая пошевелилась и беззвучно выдохнула.

Елизавета красиво и почтительно поклонилась и в едином движении поднялась, привлекая внимание к своей стройной фигуре. Но большинство змей тоже завораживают, но при этом они остаются столь же ядовитыми.

– Ваше величество, – промурлыкала Елизавета с легким акцентом, с которым, по мнению Кавиана, она пыталась выглядеть экстравагантно. Она перевела взгляд на дочь. – Амая, дорогая. Как давно мы не виделись!

– Ты можешь подойти к ней, – снисходительно произнес Кавиан.

Амая просто пошла навстречу матери, и Кавиан, словно во время битвы, был сосредоточен на каждой детали: эхо шагов в огромном зале, шорох длинных юбок, когда Амая спускалась по лестнице, то, как мать смотрит на дочь. Выражение ее лица по-прежнему оставалось спокойным, но во взгляде застыли холод и расчет.

Дежурное объятие, показательный поцелуй в обе щеки, и Кавиан уже мечтал вышвырнуть эту женщину из зала. Он хотел, чтобы она убрала свои руки от Амаи. Ему потребовались все силы, чтобы подавить этот защитный рефлекс и не воплотить желаемое в жизнь.

– Я так рада, что ты приехала, – тихо сказала Амая.