улыбнулась, глядя в эти смеющиеся и такие доверчивые глаза.

— Я буду очень рада, если ты встретишь свою судьбу и станешь счастливой, — мягко ответила я и она решительно отодвинула карты.

— Мне тоже не стоит знать, что для меня готовит жизнь. Хватит того, что у меня будет хороший муж!

— И правильно! — поддержала нас хозяйка таверны, убирая карты. — Лучше жить в неведении и радоваться каждому дню, чем переживать о том, что тебя ждет.

Этой ночью мне приснился странный сон… Я видела себя на солнечной поляне, в окружении неведомых мне цветов и золотистых одуванчиков, пахло сосновой смолой и чем-то сладким, похожим на ванильную булку. Словно издалека слышался шум листьев в густых кронах, а вокруг росли небольшие кусты, усыпанные сочными, красными ягодами. Легкие прикосновения тоненьких лучей щекотали холмик позвоночника под волосами, и мне было хорошо и спокойно, я чувствовала, что я дома.

— Рианнон… Рианнон…

Бархатный голос раздался совсем близко, и в этот момент я поняла, что это не солнечные лучики ласкают мою кожу, а чьи-то пальцы. Но мне не было страшно и хотелось улыбаться.

— Любимая… Рианнон…

— Кто ты? — прошептала я и повернула голову…

— Что значит, кто я? Твоя сестра! — громкий голос выдернул меня из волшебного сна, и я резко открыла глаза. — Это я! Твоя Риви!

Сестра стояла возле кровати и с улыбкой всматривалась в мое сонное лицо.

— Пора вставать. Если мы хотим отблагодарить госпожу Розмари, нужно много работать.

— Что это с тобой приключилось? — проворчала я и громко зевнула. — Мне казалось, что ты еще после стирки не пришла в себя.

— У меня хорошее настроение! — Риви крутанулась на каблуках, раскинув руки. — У меня будет благородный муж и нежная любовь!

— Ты все еще думаешь о гадании? — хмыкнула я, всовывая ноги в башмаки. — А вдруг это все неправда?

— Ты что! Карты Призрачной королевы никогда не лгут! — возмущенно воскликнула сестра. — Не смей лишать меня надежды!

— Все-все! Молчу! — засмеялась я и налила в таз воды из большого фарфорового кувшина. — Чем будем заниматься?

— Я затею уборку в зале таверны, а ты приготовишь много вкусной еды, — Риви пожала плечами и вдруг нахмурилась. — А где это ты научилась готовить?

— Где… где… — я плеснула в лицо прохладной водой, отчаянно соображая, что ответить. — Подай полотенце.

Она сунула мне в руки узкий кусок мягкой ткани, и тщательно вытерев каждую капельку, я сказала:

— Нашла поваренную книгу на нашей кухне и читала ее перед сном.

— Так это ты украла поваренную книгу нашей Борди?! — ахнула сестра. — Она обыскалась ее и грешила, что книгу утащила служанка, приехавшая с теткой из Вартланда!

— Не украла, а взяла на время, — я почувствовала невероятное облегчение. — И заметь, если бы я этого не сделала, то не научилась бы готовить!

— Да… — кивнула сестра, соглашаясь. — Боги всегда ведут нас за руку… и порой самыми невероятными путями.

Госпожа Розмари и Кетти еще спали, а мы с Риви растопили очаг, нагрели воды и занялись делами. За окном только-только забрезжил рассвет, и около самого горизонта вспыхнула ослепительная каемка солнечного круга. На каменном полу заиграли веселые блики, и мое настроение стремительно понеслось вверх. Эта жизнь начинала мне нравиться.

Пока возле очага подходило тесто, я проверила кладовку и нашла там много интересного. На полках стояли мешочки с крупами, солью и сушеными фруктами, а в глиняных кувшинчиках я обнаружила топленое сливочное и растительное масла, свиной жир и мед. Еще на полках красиво желтели небольшие головки сыра, а в глубокой миске густела сметана. В мешках побольше, хранилась мука, в деревянных ящиках — картофель, морковка, лук, чеснок и капуста. Еще я увидела свёклу, репу и красивую, идеальной формы редьку. Мне сразу же вспомнился народный рецепт от кашля, и я решила сделать для госпожи Розмари лекарство. Уж очень кашляла бедная старушка. Положив редьку в карман фартука, я продолжила осмотр и нашла вяленое мясо, а вот свежее, мне удалось отыскать в небольшом леднике, находящемся под кладовой.

С трудом открыв тяжелую дверцу, я изумленно заглянула в аккуратный погребок, в котором стояли большие ящики со льдом. Подпрыгивая от холода, я прошлась по леднику и довольно улыбнулась — в мясе недостатка точно не было.

Вернувшись на кухню, я вырезала в редьке середину и, наполнив ее медом, убрала в буфет настаиваться. Потом замесила тесто и, поставив печься хлеб, задумалась. Что бы приготовить?

В голову лезли столовские блюда и, хмыкнув, я пожала плечами. А почему бы и нет? Итак… картофельное пюре, рубленые котлетки, салат «Витаминный».

В кухню заглянула перепачканная сажей Риви и, тяжело дыша, сказала:

— Я выгребла столько пыли и золы, что можно посадить огород. Может, чаю?

— Давай, — я приготовила чай, и мы позавтракали вчерашними оладьями, обсуждая планы на день.

Сестра снова отправилась драить зал, а я взялась за готовку. Начистила картошки и покуда она варилась в огромной пузатой кастрюле, я мелко нарубила мясо, нарезала кубиками сыр и сделала фарш, облагородив его местными приправами. Масло на сковороде зашипело и я даже запела, радуясь привычному занятию.

— Что за божественные ароматы?!

В кухне сначала появилась Кетти, а следом за ней и госпожа Розмари. Увидев котлеты, повариха изумленно приподняла брови и, облизнувшись, спросила:

— Можно?

— Конечно, — кивнула я и, нарезав еще теплый хлеб, положила на толстые ломти по котлете. — Пробуйте.

— О боги! — воскликнула хозяйка таверны, проглотив угощение. — Теперь можно поднять цены! Люди будут ехать сюда даже для того, чтобы просто поесть… ммм… как это называется, милочка?

— Котлеты, — ответила я, чувствуя гордость, и предложила: — Мне кажется, что нужно составить список блюд, чтобы посетитель мог сам выбрать, что ему хочется съесть.

— Слышала? — госпожа Розмари покосилась на Кетти. — А ты всем подряд ляпала в тарелки свою кашу и жарила мясные подошвы!

— Ишь ты! Еще им и список! — возмутилась повариха. — Пусть жуют, что дают!

— Хозяйка! Хозяйка! — вдруг раздался громкий мужской голос. — Из вашей таверны пахнет вкусной едой! Мы не смогли проехать мимо!

— Ну что? — старушка подбоченилась, глядя на повариху. Ее глаза блестели, а на щеках заиграл румянец. — Говоришь, пусть жуют,