родом Безымянный, были охотниками на морского зверя и оленей не держали. Те же саами, что кочевали в тундрах, попросту считали оленей братьями и жили с ними одной жизнью. А тут особый человек, чтобы пасти скот, – и человек явно непростой…

Впрочем, беседа с необычным человеком несколько развеяла недовольство нойды. Может, и не подшутил над ним бог шаманов…

– Будь гостем, ведун, – повел рукой Ворошила. – Жена, накрывай на стол!

* * *

– В общем, завелось у нас в дальнем овраге что-то скверное, – неторопливо рассказывал Ворошила.

Уха была съедена, вкусно тянуло доспевающими пирогами. Нойда и пастух сидели за столом. Жена пастуха крутилась у печи, неприкрыто подслушивая беседу. Младший брат Ворошилы вскоре ушел, вместо него явился беловолосый худой подросток. Заглянул в избу, увидел чужака и хотел выйти, но пастух его заметил и замахал руками – дескать, иди сюда! Тогда парнишка проскользнул в избу и присел на краю лавки у двери, с простодушным любопытством рассматривая диковинного гостя.

«Тут, похоже, прежде лопарей не видали, – думал про себя нойда. – Ишь, совсем не боятся меня… Ну, это дело поправимое…»

– Началось все в начале лета, – рассказывал хозяин. – На дальнем выгоне пропала корова…

– Да медведь унес, – неожиданно подал голос подросток. – Что мудрить?

Ворошила свел брови:

– Тебе, Морока, кто слово давал?

– Молчу, молчу, – буркнул парень.

– Знаешь, как люди-то говорят? – ядовито подала голос от печи хозяйка. – Промолчишь – за умного сойдешь!

На это подросток и вовсе не ответил.

Нойда сидел неподвижно, опустив веки. Казалось, он и не смотрит по сторонам, и едва слушает. Впрочем, он видел куда больше, чем казалось.

Чем так встревожен пастух – явно знающий, уважаемый в селении человек? Не потеря же коровы вселила тщательно скрываемый страх?

Почему его жена полна злости на белобрысого? И кто им этот недоросль? Ведь явно не сын. И пастух, и его статная супруга казались людьми иной породы, чем тощий светлоглазый длинноносый парнишка…

– Я сперва подумал, Морока не уследил. Ему бы все на дудочке играть…

Ворошила бросил грозный взгляд на подростка. Тот еще ниже опустил голову.

– Морока? – нойда внимательно поглядел на тощего парня.

– Да, подпасок мой, сирота. Взял в семью, так уже об этом пожалел. Почудилось, что у него дар, – а он ни на что не годен…

– Коровы любят, как я на дуде играю, – обиженно возразил подросток.

– Ага, любят. Пока ты там дудел, обо всем позабыв, они и разбежались!

Ворошила вновь повернулся к нойде.

– Всыпали как следует, чтобы долго еще сесть не мог! И что думаешь, колдун, помогло? Вскоре и вторая корова пропала! На том же самом дальнем выгоне!

Отодвинулась пестрая занавеска, и с женской половины избы выглянула нарядная румяная девица. «Зачем нарядилась, вроде праздника нет», – мельком удивился шаман, окинув быстрым взглядом бусы, ленты и рубаху с яркой вышивкой.

– Ух ты! Ведун! – сладко пропела она, стреляя по сторонам глазами. – Погадаешь мне на суженого?

Ворошила гневно свел брови и рявкнул:

– Куда лезешь в беседу мужей?!

– Кыш, Нежка! – мать быстро выпихнула дочку обратно, опасливо взглянув на нойду.

Саами лишь усмехнулся. Он уже давно странствовал в словенских землях и хорошо изучил обычаи. Здесь не то, что на Севере, – не было заведено предлагать важному гостью дочь или жену. В землях вожан или ильменских словен дочку скорее спрятали бы от него, чтобы не польстился. Колдуну-то как откажешь?

Видно, ждут в гости кого-то… Может, жениха?

– Вторая корова пропала, на том же самом месте, – повторил пастух. – Опять растяпа на дуде заигрался и корову проспал. Пошли в лес, скотину искать. Что ж, нашли… неподалеку, в овраге. Одни кости обглоданные.

Жена пастуха внезапно всхлипнула. Нойда аж вздрогнул от неожиданности.

– Рожки да ножки остались! – плачущим голосом завела она. – Лучшие наши коровушки, кормилицы!

– Медведь это, говорю, – шепотом повторил Морока со своей лавки.

– А почему не волки? – спросил нойда, покосившись на парня.

– Следы там были медвежьи, – буркнул Ворошила. – Волки у нас тут летом не ходят.

Запустил руку в бороду и умолк.

Вернулась хозяйка, выставила на стол пышущий жаром пирог:

– С боровичками!

Нойда невольно вздохнул. Еще и с грибами! Саами грибов не ели, считали их оленьей пищей. Но как откажешься? Смертельная обида для хозяйки. Да и вообще словенская еда, хоть и сытная, ему не нравилась. Зачем, к примеру, словене портят муку, выпекая из нее пироги, когда можно приготовить вкуснейшую болтушку на молоке, рыбе и клюкве?

«Может, просто встать и уйти?» Да, невежливо. А вежливо приглашать прославленного шамана из-за двух коров? Его, сражавшегося с богами!

– Если уже нашли коровьи кости, зачем вам я? – холодно спросил он пастуха. – Медведя искать? Сами не справитесь?

Ворошила вздохнул.

– Да потому что… Выйди-ка, Морока! И ты, Нежка, брысь, хватит уши греть!

Подросток шустро выскочил за дверь. Нойда отметил, каким недобрым взглядом проводила его хозяйка.

– Может, медведь, а может, и нет, – понизив голос, заговорил пастух. – Ладно, следы были медвежьи… Но звери так себя не ведут.

– О чем ты?

– Завтра выгон покажу. Он у самого леса, считай на опушке, но его издалека видать. На реке всегда кто-то есть. Люди видели стадо, слыхали, как подпасок на дудочке играет, – но никто не видел зверя.

– Значит, коровы сами в лес ушли? – предположил нойда.

– Именно! Там на косогоре сосны, песочек, мы следы быстро нашли. Вот корова от стада отбилась, взобралась на холм, да и пошла, и пошла – на опушку, через ручей, в лесок, да к ельнику, да в овраг… Там ее медведь и ждал.

– Гм-м…

Нойда кинул в рот терпкий травяной шарик, какие любил жевать для быстроты мыслей.

– Обе коровы, что ли, в овраг ушли?

– Именно! Сперва одна, а потом за ней, будто по нитке – и вторая!

– А пастушок ваш чем занят был? Смотрел, как скотина в лес сбегает?

Лицо пастуха исказилось от гнева.

– Да бормочет что-то, дурачина лупоглазая! Дескать, сам не понимает, что́ ему глаза отвело… Небось заигрался, теперь врет…

– Хватит ходить вокруг да около, – произнес саами. – Ты тоже думаешь – не в медведе дело…

За занавеской затихло сопение хозяйки.

– Ну и что я думаю? – мрачно спросил Ворошила. – Скажи, ведун.

– Ты думаешь, что скотину твою нарочно заворожили и завели зверю в пасть. И ты зря бранишь подпаска. Ему в самом деле отвели глаза – потому он и не видел, как уходит корова…

Ворошила почесал бороду.

– Эх, правильно мне про тебя сказали, что ты под землю на аршин смотреть умеешь… Вишь в чем дело, ведун, – обе коровы были мои. Так совпало или… Я вот думаю: может, я лешего ненароком обидел? А то и кого похуже…

– Кого – похуже?

– Да что гадать? – вспылил пастух. – Я ведун, что ли? Сам небось знаешь, на опушке леший добрый, а в овражистом ельнике – уж точно нет! Что там за тварь в лесу моих коров жрет? Может, сперва коров, а потом…

– Это сразу ясно было, – хмыкнул нойда. – Ты не за коров,