– Не встречаюсь я с немцами!

– Тогда, может быть, еще маникюр?

– Это было бы вообще замечательно! А у вас есть мастер?

– Яночка делает самый лучший маникюр во всем городе!

– Мне не нужен маникюр, – всерьез перепугался Платон Легран,доктор физико-математических наук, без пяти минут Нобелевский лауреат. – Лёка,ты что, всерьез думаешь, что я стану делать маникюр?!

Лёка, стащив с него дубленку, сунула ее в руки девушке,которая обняла ее со всех сторон, как младенца. Лёке это не понравилось.

Тогда, триста лет назад, ей все время казалось, что разногорода барышни проявляют к нему повышенный интерес, несмотря на вечноскособоченный шарф, оттопыренные карманы и привычку кое-как бриться. Но ейказалось, что он настолько... блестящий мужик, что это всем сразу видно, инеудержимо притягивает к нему женский пол. Его джинсы, водолазки, твидовыебританские пиджаки и профессорские очочки очень шли ему, а умение ни на что ини на кого не обращать внимания, кроме того, что его действительноинтересовало, словно возвышало его над всеми остальными.

Когда Лёка объясняла себе, почему они должны расстаться,ревность шла в списке под одним из первых номеров.

– Все, что угодно, только не маникюр, – продолжал между темскулить перепуганный доктор и профессор, – ну, хочешь, я схожу на сеанс втурбосолярий?!

– Почему-то мужчин особенно трудно уговорить именно наманикюр, – заметила девушка с милой улыбкой, – хотя сейчас многие поняли, чтоэто важнейшая часть ухода за собой!

«Уход за собой» – это было что-то очень похожее на АртемаВасилькова.

– И потом, – продолжала девушка с воодушевлением, – ведьманикюр вовсе не означает покрытие лаком!

– Покрытие?! – совсем уж обессилел Платон Легран. – Лаком?!

– Да не будет никакого лака, – снова заспешила Лёка, –видишь, как нам повезло! Полетишь на свою конференцию, как приличный человек,подстриженный и ухоженный.

– Лёка, – сказал он угрожающим тоном, – я не стану делатьманикюр.

– Ты посмотри на свои руки! – Она подняла его ладонь ипокрутила ею в воздухе. Он покорно терпел. – Одни заусенцы! Можно подумать, чтоты ногти грызешь!

– Грызу, – признался Платон, – время от времени.

– Значит, тебе нужно делать маникюр! Время от времени.

Он смотрел жалобно, и Лёка точно знала, что он согласится.

Он всегда на все соглашался, что бы она ни предлагала –провести воскресенье, не вылезая из постели, ужинать с «божоле» или делатьманикюр!

У нее в арсенале имелся прием, который всегда срабатывал –если ты не хочешь делать это для себя, сделай для меня.

И он соглашался.

Пока его стригли – на втором этаже, среди зеркал, сверкающихчаш, каких-то странных приборов и мелких розочек, расставленных на черныхстолах, – Лёка сидела рядом в свободном кресле, качала ногой и рассматриваласвои новые хипповые джинсы.

Надо бы уже приступить к расследованию, но ей было так леньи так наплевать на все!..

Платон, прикрытый черным капроновым покрывалом, время отвремени строил ей рожи. Ножницы в руках мастерицы приятно позвякивали ипосверкивали, а за окнами опять пошел валить снег.

Третий четверг ноября.

– Здесь оставить или тоже убрать?

Он пожал плечами под своей накидкой.

– Лёк, здесь оставить или убрать?

Вот кто решительно не умел «ухаживать за собой»!..

Лёка слезла с кресла, в котором крутилась, подошла и сталасмотреть. Платон Легран в зеркале поднял брови.

– Что ты так смотришь?

Она смотрела, потому что он ей очень нравился, простоужасно. И картинка была трехсотлетней давности. Тогда она затащила его в этотсалон, и так же сидела рядом на какой-то табуреточке, потому что все места былизаняты! Она сидела, смотрела и радовалась, что в Константиновский дворец онпоедет «красивым»!

Когда со стрижкой было покончено, упирающегося клиентаповлекли в маникюрный кабинет, к Яночке, и впрямь оказавшейся мастерицей своегодела.

В два счета она усадила Платона за шаткий столик, включилалампу, засунула его ладони в миску с горячей водой и сказала весело, чтобы онни о чем не волновался. Она работает очень быстро, а руки его на самом деле вужасном состоянии.

– Я на прошлой неделе отцу помогал машину чинить, – пояснилдоктор наук и профессор, – вот ногти и того...

– Вообще говоря, для таких работ обязательно нужно надеватьперчатки.

Платон зевнул, не разжимая челюстей.

Лёка теперь сидела у него за спиной, испытывая невыносимоежелание порыться носом у него между лопаток, а потом привалиться щекой и таксидеть.

Она бы сидела, и Платон бы сидел, и хорошо бы при этом,чтобы Яночка куда-нибудь делась.

– Может, вам тоже сделать маникюр?

– Да-да! – вскричал Платон, почуявший возможностьотыграться. – Сделайте ей маникюр, педикюр и еще вот это... когда обдираютлишнюю шерсть!

– Платон!!

– Эпиляцию, – весело сказала Яночка, – только ее я не делаю,это вам надо к косметологу записаться.

– У тебя идиотские шутки, Платон!

– Я еще могу анекдот про поручика Ржевского рассказать.

Лёка отвернулась и засопела.

Вовсе ей не хотелось прижиматься щекой к его водолазке исидеть так всю оставшуюся жизнь!

Ужасный человек. Невыносимый.

Тут она вспомнила про расследование, про пропавшую супругумужчины ее жизни и про то, что в данный момент она должна ее искать.

Это просто снег, Питер и третий четверг ноября закружили ейголову.

Ничего этого нет, все мираж, фантом. Она заглянула в прошлое,и оно показалось ей прекрасным, как идиллическая картинка. Так бывает с ним, спрошлым. За триста лет подзабылось все плохое, и теперь ей кажется, что в тойжизни она шла по аллее Летнего сада под руку с милым человеком, и листьяшуршали под ногами, и казалось, что все на свете можно ему сказать, и все этобудет ему важно!..

Мираж, фантом.

Непонятно как, спиной, что ли, но он вдруг понял: что-тослучилось.

Выдернув руку из ванночки – с пальцев капала мыльная пена, –он повернулся и посмотрел на нее.

Яночка ахнула.