– Вы только посмотрите, – насупился вышеупомянутый Ронн. – Я хоть и младше Твоего Величества, но в седло помещаться стал гораздо раньше.

Все братья зашлись хохотом.

– Ты если и рассказываешь в Тирэсе такие байки, то уж лучше, чтобы твои слова потом никто не смог проверить. А то первый, кто захочет капнуть чуть-чуть поглубже, сразу споткнется о твой рост и недоразвитость.

Гарет поддержал шутку над собой громким смехом и продолжил:

– Если бы я рассказывал правду о том, почему тогда ты на самом деле не поехал с нами, Ронн, то добрая половина Творса знала бы тебя не как Долговязого, а как Ронна Драную Задницу. Потому как в седле ты тогда ехать не мог. Помнишь, что отец отхлестал тебя за то, что ты играл в «крепости» лошадиным пометом, а потом уснул на его кровати.

Братья оценили остроту брата, а те, кто сидел рядом, сочувствуя похлопали Ронна по плечу. Гарет продолжил историю, пока тот не решил парировать.

– Так вот. Несколько дней мы держали путь на юг, по пути подстреливая зайцев и кабанов. Мяса хватало, чтобы накормить всю свиту и даже немного оставалось на месте нашего ночлега после отъезда на радость воронам и другим зверям. Я получал большое удовольствие от охоты, только вот вскоре все это мне наскучило и тогда я задал отцу вопрос. Когда мы вернемся домой? И знаете, что он ответил? Мы не вернемся, пока не забьем тролля, о котором говорит весь Творс.

– Тролля? – перебил Акилай, самый юный из братьев. – Я помню эти слухи. Говорили, мол, зеленый огромный тролль нападал на деревни в южной стороне. А еще деревенщины построили ему алтарь, к которому носили еду, чтобы он их не трогал.

– Верно, сопляк. Только это не слухи были, как и вся история.

– А почему же из ныне живущих в Творсе своими глазами этого тролля видел только ты, Гарет? Что видел один, не имеет права истинной правдой быть, потому что правды без свидетелей не существует, – Акилай отпил из своего бокала вина и ехидно улыбнулся.

– Тогда слушай и помалкивай, сопляк. Потому что, когда меня не станет, эта история в настоящую былину превратиться.

Один из старших братьев ударил младшего по плечу и заставил того скорчить по детскому обиженную гримасу.

– Говори, Гарет. Я нашему сопляку если что рот закрою. Что дальше было?

– А дальше мы добрались до самого Расколотого Хребта, но тролля так и не встретили. Разбили лагерь у горы и решили ночь переночевать, чтобы на следующий день в Палатонес обратно отправиться. Таким расстроенным я нашего отца с роду не видел. Больно он хотел себе башку этого чудовища вместо трофея заиметь и во дворце повесить. И вот сидим мы у костра, а из леса вдруг шум, грохот, стая птиц взмыла вверх будто там зверина какой на вроде медведя с ума сошел и разносить лес в щепки принялся. Мы луки с копьями похватали и ринулись проверять, что там за зверь такой столетние деревья ломает. И… – Гарет выпучил глаза и попытался набрать в грудь воздуха.

– Что с тобой, брат? Или придумать не можешь что там дальше было? – Сиад засмеялся, и все остальные братья поддержали смех императора.

– И… – Гарет не мог выдохнуть и не мог вдохнуть. Бокал выпал у него из рук, а вино разлилось по столу.

Сиад сорвался с места, успев схватить его до того, как он упал и уложить на пол. Все братья подбежали к страдающему и столпились вокруг него. Изо рта у Гарета бежала пена, а лицо приобретало все более синий оттенок с каждой секундой.

– Гарет! Позовите лекаря! Поз… – внезапно сам Сиад начал задыхаться и хвататься за горло, как будто что-то хотел выковырять изнутри, но у него никак не получалось.

Император поднял глаза, чтобы попросить помощи у своих братьев, но и они один за другим падали на мраморный пол и изнемогали в конвульсиях. Безумным взглядом Сиад Уйлетан смотрел на то, как мучаются перед смертью его родные, а затем перестают двигаться, издавая на весь зал истошный хрип.

Из глаз императора катились слезы, но выражение лица было суровым и безобразно искривилось от ярости. После нескольких попыток встать он все-таки смог подняться на ноги и спотыкаясь о мертвые тела пошел в сторону выхода. Он чувствовал, как биение сердце замедляется и от этого каким-то непостижимым образом становиться громче для него самого.

Хватаясь за все, что подворачивалось под руку старший сын Торла Уйлетана торопился в известном только ему направлении. Он опрокидывал с пьедесталов древние вазы, срывал со стен висящие на них длинные стебли растений и щиты, сталкивал с полок книги, но упорно шел из коридора в коридор, набирая воздуха в грудь сопротивляясь непреодолимой силе, которая душила его.

Отворив нужную дверь, вслед за ней, он ввалился в комнату и упал к ногам сидевшего на широком стуле Магистра Туамона. Сиад нащупал подол мантии старика. Цепляясь за ткань, он подтянулся и ухватился за ледяную костлявую руку. Император принялся дергать ее, но советник не отвечал. Вскоре старческое тело свалилось на наследника и придавило его всей своей старческой немощью.

Император бил старика по лицу, пытался скинуть с себя, но ничего не выходило – дышать становилось все сложнее. Вдох. Еще один. Еще один, но теперь он был ложный. Император попытался выругаться и замер с выражением бессильной ярости на лице.

***

Драго Уйлетан очнулся, жадно набрав воздуха полной грудью и закашлялся. Он лежал. Тусклый свет солнечных лучей пробивался сквозь узкие щели прямо перед ним. Принц протянул руку и дотронулся до гладкой каменной поверхности. Его ладонь поплыла по ней, достигая света и перекрывая ему доступ внутрь.

– Бездна! – выругался Драго и снова закашлялся.

Принц стал осознавать, что лежит в саркофаге и если как можно скорее не выберется наружу, то и воскрешаться было не зачем. Двумя руками он приложил все усилия, и покрывающая его надгробная плита едва заметно поддалась, пустив внутрь чуть больше света, под яркое сопровождение которого в саркофаг посыпался песок.

– Эй! – громко закричал принц. – Слышит меня кто-нибудь?!

Но снаружи притаилась только абсолютная тишина.

Драго Уйлетан развернулся, встал на четвереньки, выгнул спину и сильно оттолкнулся. Каменная плита сдвинулась еще немного. Он повторил это движение несколько раз и запыхавшись опрокинулся обратно. Едва отдышавшись, он попробовал снова освободить себя лишь усилиями двух рук – тщетно.

Магия бы сейчас не помешала, подумал он. Один резкий и мощный порыв ветра и вот она – свобода. Только вот мне едва хватает воздуха, чтобы дышать, не говоря уже о…

Потом его мысли спутались и взяв еще одну передышку вопреки своей воле он стал размышлять о произошедшем. Что задумал Туамон? Обманул его, встав на сторону заговорщика – какое-то противное слово, совсем не под стать самому амбициозному наследнику престола. Обманул, а потом попытался отравить? Нет. Если бы старик задумал убить меня, он бы не допустил такой ошибки в виде этого внезапного воскрешения. Значит у него были другие намерения… Надо скорее выбраться отсюда, чтобы узнать правду.