— Даю вам слово, но взамен дайте мне свое — позволить оказать вам всю мыслимую помощь. И еще, Джин, никогда больше не говорите, что у вас нет друзей.

— Вы так добры! Да благословит вас Господь. Но принять от вас предложение дружбы я не смею: она не позволит, да и нет у меня права смущать ее покой.

— Кто это еще не позволит? — осведомился он запальчиво.

— Мисс Бофор.

— Да чтоб эту мисс Бофор! — воскликнул Ковентри с таким пылом, что Джин, несмотря на все свои беды, звонко рассмеялась. Рассмеялся и Ковентри, и несколько секунд они смотрели друг на друга так, будто единственная преграда исчезла и они воистину стали друзьями. Потом Джин вдруг осеклась — на губах улыбка, на щеках слезы — и сделала предупреждающий жест. Он вслушался: звуки шагов, мешавшиеся со смехом и окликами, дали им понять, что их хватились и разыскивают.

— Смех нас выдал. Останьтесь, дождитесь их. А я не могу.

И Джин выбежала на лужайку. Ковентри следом, ибо мысль о том, чтобы выдерживать взгляд стольких глаз, отвечать на столько вопросов, его ошарашила, и он, струсив, пустился наутек. Направление ему указывал шорох стремительных шагов Джин, он нагнал ее, когда она остановилась перевести дыхание за изгородью из роз.

— Ах, пугливый рыцарь! Вы должны были остаться и прикрыть мое отступление. А! За нами гонятся! Прячьтесь! Прячьтесь! — выдохнула она со смесью страха и веселья, ибо ярые преследователи стремительно приближались.

— Встаньте на колени, восходит луна, блеск вашей вышивки нас выдаст, — прошептала Джин, и они опустились среди роз на землю.

— А вас выдадут волосы и руки. «Забирайся ты ко мне под пледик», как оно поется в песенке. — И Ковентри попытался скрыть под бархатным плащом ее белые плечи и светлые локоны.

— Мы всё играем свои роли, но уже не на сцене. Как же я позабавлю Беллу этой историей! — произнесла Джин, когда голоса стихли.

— Не говорите ей, — шепотом попросил Ковентри.

— Почему же? — спросила мисс Мюир, глядя ему в лицо, которое было совсем близко, с полной бесхитростностью.

— А вы сама не догадываетесь?

— А, вы же у нас гордец, боитесь насмешек.

— Не в этом дело. Я просто не хочу, чтобы злые языки смущали ваш покой, вам и так хватает всяческих невзгод. Я теперь ваш друг, и стану по мере сил это доказывать.

— Ах, как же вы добры! Чем мне вас отблагодарить? — пробормотала Джин. И невольно придвинулась к нему под плащом, накрывшим их обоих.

Оба помолчали, и в тишине слышался частый стук двух сердец. Чтобы его заглушить, Ковентри спросил негромко:

— Вам страшно?

— Нет, мне хорошо, — ответила она так же негромко, а потом поспешно добавила: — Но чего же мы прячемся? Опасность миновала. Уже поздно. Мне нужно идти. А вы стоите коленом на моем шлейфе. Поднимитесь, пожалуйста.

— Куда вы так спешите? Побег и погоня лишь добавляют шарма этому вечеру. Нет, я пока не хочу подниматься. Примете ли вы розу, Джин?

— Нет, не приму. Позвольте мне уйти, мистер Ковентри. Я настаиваю. Мы достаточно подурачились. Вы забываетесь.

В голосе ее звучала властность, она отбросила плащ, отстранила спутника. Он тут же поднялся и произнес с видом человека, внезапно очнувшегося от приятного сна:

— Да, я действительно забылся.

Тут вновь раздались голоса, причем ближе прежнего. Указав на затененную дорожку, которая вела к дому, Ковентри произнес с обычными своими сдержанностью и спокойствием:

— Ступайте вон туда. Я прикрою ваше отступление.

После чего развернулся и пошел навстречу веселым охотникам.

Через полчаса, когда веселье закончилось, мисс Мюир присоединилась к ним — в ежедневном своем скромном платье, а с виду даже бледнее, смиреннее и грустнее, чем всегда. Ковентри это заметил, хотя не смотрел на нее и с ней не заговаривал. Заметила и Люсия, и порадовалась тому, что опасная девица вспомнила, где ее место: Люсии немало пришлось страдать за этот вечер. Когда они шли через парк, она решительно взяла кузена под руку и не отпускала, он же впал в угрюмость, и все ее попытки его разговорить пропали даром. Мисс Мюир шла одна, следом, негромко напевая себе под нос. Может, Джеральд молчал именно потому, что вслушивался в это прерывистое пение? Люсия именно так и подумала, и неприязнь тут же переросла в ненависть.

Когда юные друзья разошлись и члены семьи желали друг другу спокойной ночи, Ковентри, к удивлению Джин, протянул ей руку, чего никогда раньше не делал, задержал ее ладонь в своей и прошептал, хотя за ними пристально наблюдала Люсия:

— Я не успел дать вам свой совет.

— Спасибо, я в нем более не нуждаюсь. Я приняла решение.

— Могу я спросить, какое?

— Схватиться с врагом.

— Отлично! Что заставило вас принять его так поспешно?

— У меня появился друг. — И, бросив на Ковентри благодарный взгляд, она исчезла.

Глава VI. На страже

— Я прошу прощения, мистер Ковентри, вы получили вчера вечером письмо? — молодой хозяин услышал эти слова, как только вышел из своей комнаты на следующее утро.

— Какое письмо, Дин? Ничего не помню, — ответил Джеральд, остановившись, ибо что-то в голосе служанки его насторожило.

— Так оно вчера пришло, как раз когда вы в Холл собирались, сэр. Бенсон с ним побежал вам вдогонку, там еще стояло: «Срочно». Вы его получили, сэр? — встревоженно спросила служанка.

— Да, вот только напрочь про него забыл. Оно у меня, видимо, в другом пальто, а то и совсем затерялось. У меня из-за этого дурацкого маскарада все из головы вылетело.

Бормоча это себе под нос, Ковентри пошел обратно — искать пропавшее письмо.

Дин осталась на месте и вроде как принялась поправлять штору на окне в коридоре, но при этом исподтишка наблюдала за хозяином с нескрываемым любопытством.

— Нет, я так и думала! — проворчала она себе под нос.

Ковентри же тем временем нетерпеливо шарил по карманам. На лице служанки вдруг отразилось удивление, ибо письмо все-таки удалось обнаружить.

— А я б зуб дала, что его там нет! Ничего не понимаю, но эта, чтоб ее, кого угодно проведет. — И Дин покачала головой: ее явно озадачили, но не убедили.

Ковентри удовлетворенно хмыкнул, бросив взгляд на адрес,