Да, сомневаться, что подарок пришелся светлейшему по душе,было невозможно. Да разве сыщется человек, кто не пришел бы в восторг при видесего набора шахмат, выполненных из фарфора и одетых в шелковые одежды, которыес поразительной точностью и тщательностью копировали моды времен короля ГенрихаIV, – а сам он, кстати, изображал шахматного короля. Был он запечатлен в порусвоей молодости и обаяния – тонкий, стройный гасконец, похожий на поджарого,породистого пса. Королеву его изображала красотка Маргарита Наваррская, в товремя как вторая жена Анрио, Мария Медичи, стояла в ряду пешек рядом с Габриэльд`Эcтре, крошкой Фоссез и всеми прочими более или менее известными фавориткамилюбвеобильного Генриха. Двух офицеров по прихоти художника изображали Колиньи[23] и Равальяк [24] – последний, видимо, для напоминания о бренности всякойудачи. Черные фигуры в точности повторяли белые, однако вместо сверкающихблестками, разноцветных одеяний были облачены в мрачные траурные наряды, причему дам имелись черные вуали, у мужчин черные шляпы. Тонкость, с которойоказались выписаны лица, была изумительная, и Меншиков умилялся точенымкуколкам, словно дитя.

Князь Федор любезно улыбался, с трудом скрывая нетерпение:хотелось поскорее приступить к исполнению своего замысла. Ему повезло застатьсветлейшего в редкую свободную минутку, однако вот-вот мог воротиться с охотыгосударь, или явиться докучливый проситель, или войти кто-то из домашних… и онедва не подпрыгнул от радости, когда Александр Данилыч азартно вскричал:

– Сыграем, голубчик? Не откажи старику!

– Воля ваша, – согласился Федор с видимым равнодушием и, нежелая оставлять судьбе ни малейшего шанса на ошибку, потянулся к черным фигурамчуть ли не прежде, чем Меншиков взялся за белые. Ну да, в них была однахитрость, разумеется… Не во всех, конечно, а только в Маргарите Наваррской,вернее, в ее кудрявой головке, а еще вернее – в затейливом венце. В егоосновании лежала малюсенькая тряпочка, пропитанная неким таинственным составом.Верный своей клятве, князь Федор так отмерил дозу и выверил консистенциюраствора, чтобы зелье подействовало не сразу, исподволь, причем не нарушаяникаких важных жизненных функций, а как бы подтачивая их и ослабляя. Он несомневался: достаточно на самый незначительный срок уложить Меншикова впостель, чтобы царь (не без помощи Долгоруковых, конечно!) вышел из-под еговлияния, а главное, разобрался в своих чувствах к невесте – вернее, вотсутствии оных. Федор был уверен, что уже через неделю Петр вернет Марии слово,а значит, можно будет немедленно засылать к ней сватов. И потом, как бы ниобернулись отношения Долгоруковых с Меншиковым, Федор не даст своего тестя им вобиду!

Он так увлекся своими планами, что и не заметил, когдафигуры были расставлены и противник сделал первый ход.

Каким бы лукавым царедворцем ни сделала жизнь АлександраДанилыча, он в душе всегда оставался отважным и дерзким Алексашкою, а потомулюбил открытое начало, рисковую игру – и неизменно делал ход белопольнойкоролевской пешкой (это была Габриэль д`Эстре) на два поля. Так же он поступили сейчас.

Князь Федор тоже любил открытое начало, поэтому он смелопридвинул свою пешку вплотную к меншиковской.

Вторым ходом (тоже любимым!) Александр Данилыч вывелбелопольного офицера, нацелясь на уязвимую пешку возле черного короля.

Велико было искушение начать обороняться всерьез, но ведьневзначай можно и выиграть! А кто зна-ет, как поведет себя светлейший в такомслучае. Вдруг обидится, сметет фигуры, уйдет… Федор даже похолодел. Нет, егонадо заманить в ловушку, заставить призадуматься, обо всем забыть и…

Изобразив на лице простодушие, граничащее с тупостью, Федорвывел своего правофлангового коня.

Ни секунды не думая, Данилыч выдвинул на косой линиикоролеву Марго, угрожая дать мат следующим ходом.

Князь Федор сделал все, что нужно, дабы противник решил, чтоон крепко озадачен: тер лоб, моргал, отдувался… даже собрался взъерошитьволосы, да не стал: пудра могла осыпаться. Он просто начал теребить кружевныеманжеты и покусывать палец.

Его старательное раздумье затянулось, и наконец Меншиков,раздраженный ожиданием, схватил фер-зя – Марго и поднес ко рту!

Федор перестал дышать, почти физически ощущая легкий, оченьприятный мятный привкус во рту. Светлейшему голова Маргариты Наваррской тожепришлась по нраву, и через минуту можно было уже не сомневаться: АлександрДанилыч свое получил… Теперь Федору надо было еще немножко пострадать,изображая растерянность. Хвататься за ферзя – это была не только безобиднаяпривычка светлейшего. Это был и хитрый маневр, который уже доставил Меншиковуне одну викторию, ибо для озадаченного противника королева просто выпадала изполя зрения, человек невнимательный забывал, где она стояла и о самом еесуществовании.

Ну наконец-то, счел Федор, пора вернуться к игре. Положениедля него складывалось опасное, но не смертельное. Для спасения у черных былодва-три хода. Федор их, естественно, знал, но, только вдоволь насладившисьучиненным шпектаклем, он защитил своего мрачного короля траурной королевой.

Александр Данилыч стиснул ферзя в зубах…

Завязалась предивная баталия! Федор дал себе словопродержаться не более двух дюжин ходов, а по-том позволить красиво себяодолеть. Каково же было его изумление, когда светлейший в довольнонезамысловатой ситуации сам вдруг начал пыхтеть и отдуваться, теперь ужепросто-таки грызя венец несчастной королевы Марго!

Надобности в этом уже не было никакой, и Федор с опаскоюпоглядывал на красивую игрушку: озлясь, Александр Данилыч запросто раздавитфарфор зубами! На его счастье, со двора послышались звуки рогов, смех, голоса –воротилась охота, и светлейший, с нескрываемым облегчением бросив: «Потомдоиграем!», вскочил с кресла и проворно вынес из комнаты свое дородное тело.

* * *

Князь Федор откинулся на спинку, только сейчас осознав, какон устал. Умному всегда тяжело притворяться дураком, а не поставить светлейшемумат в три хода оказалось еще тяжелее. Надо постараться избегать с ним новыхигр, пока Федор не женится на Марии: раздражать будущего тестя не входило в егопланы.