До метро «Новогиреево» я добиралась час. Еще полчаса ждаланужную маршрутку, затем минут десять в ней тряслась. Когда я наконец нашлаулицу Сталеваров, на город опустилась беспроглядная тьма. Вообще окраины Москвымало чем отличаются от какого-нибудь Нижнего Кукуево – в вечернее время сутоксюда лучше не попадать. Было только девять часов, но мне казалось, что уже всеодиннадцать. Вокруг не было ни души, только со стороны кольцевой автодорогираздавался мерный гул.

Я шла по улице и вглядывалась в номера домов. Так, этошестой, значит, следующая серая «башня» – номер четыре. Ее-то я и ищу!Воодушевленная, я совершила опрометчивый шаг: чтобы срезать путь, свернула натемную тропинку между кустов.

В этот момент я услышала за спиной шаги. Обернулась иувидела, что меня настигает какой-то мужчина. Черная куртка, кепка надвинута наглаза, широкие спортивные штаны – на профессора филологии он походил мало. Яприпустила быстрей и обнаружила, что мужик тоже ускорил шаг. Я перешла на рысь,но преследователь не отставал. Я практически бежала, а за спиной по-прежнемураздавалось тяжелое дыхание.

Я поняла, что он не отстанет. Преступник почуял легкуюдобычу. Неосвещенный «пятачок» между двух бетонных коробок – идеальное местодля нападения. Но просто так я не сдамся! На бегу я нащупала в сумке газовыйбаллончик. Ношу его на всякий пожарный случай, сейчас он как раз и наступил.Крепко сжав баллончик в руке, я приготовилась к обороне.

Мужик настиг меня, когда я уже стояла около железной двериподъезда.

– Девушка… – развязным тоном позвал он, нодоговорить не успел.

Я резко обернулась, направила баллончик ему в физиономию инажала на пульверизатор. В глазах у меня потемнело, и я стала заваливаться наасфальт. Последняя мысль почему-то была: «Только бы не испачкать лицо…» При чемтут лицо, если я лежала абсолютно беззащитная перед вором, насильником или дажеубийцей?!

Очухалась я от сильного ветра. Я сидела на лавке передподъездом, а какой-то мужчина энергично размахивал руками, нагоняя потокивоздуха мне в лицо. Я признала в нем своего преследователя. Осмотрев себя, яобнаружила, что пальто застегнуто, сумка на месте. Странный какой-топреступник.

– Что вам надо? – прохрипела я и зашлась в сильномкашле. Горло словно раздирала дюжина кошек.

– Жива, слава богу! – воскликнул мужчина. – Ая-то уж решил, что вы коньки отбросили! Иду я, стало быть, домой, никого нетрогаю. Вижу: девушка одна по темным улицам ходит. Надо, думаю, ближе к нейдержаться, а то ведь еще обидеть кто может. А она достает газовый баллончик,прыскает себе в лицо и падает замертво. У вас что, с головой не все в порядке?

У меня-то в порядке. Просто впопыхах я повернула баллончик всвою сторону. Но моему спасителю об этом знать не обязательно.

– Это я баллончик проверяла, – отозваласья. – Срок годности уже вышел, но была надежда, что он еще действует.

– Ну и как?

– Вполне, – выдавила я в приступе кашля.

– И что мне было делать? – продолжал разорятьсямужчина. – Оставить вас во дворе? Так еще, не ровен час, ограбиткто-нибудь. Тащить к себе в квартиру? Так в вас, поди, центнер весу!

Кашель у меня прошел, зато ручьем потекли слезы. Очевидно,газ в баллончике был слезоточивый.

– Вовсе не центнер, – ответила я, утираясь рукавомпальто, – а девяносто девять килограммов.

Мужик решил, что я переживаю из-за лишнего веса:

– Да не расстраивайтесь вы так, некоторым нравятсяполненькие…

Я вспомнила, что как раз ради такого человека я сюда ипришла.

– Вы живете в этом подъезде? – спросила я.

Собеседник кивнул.

– А на каком этаже?

– На девятом.

Я прикинула, что квартира № 21 скорей всего находитсяниже, но на всякий случай спросила:

– Артура знаете? Из двадцать первой квартиры, онпереехал сюда год назад.

Он покачал головой:

– Здесь же коммуналки, людей – как грязи. Этот дом отхимического завода строили. Нам обещали дать квартиры, а поселили в комнаты. Изстарожилов тут мало кто остался, многие продали свои комнаты, обменяли наотдельное жилье.

Беседуя таким образом, мы зашли в подъезд. Мужчина вызваллифт, потом нажал кнопку пятого этажа.

– Ваш знакомый живет здесь.

– Спасибо вам за все, – искренне поблагодарила яна прощание, по-прежнему заливаясь слезами.

Позвонила в квартиру. Дверь открыл мужчина неопределенноговозраста.

– Артура нет! – рявкнул он.

Я опешила:

– А почему вы решили, что я к Артуру? Может, я к вам?

– Не-а, толстая ревущая баба может прийти только кмоему соседу.

Я не обиделась ни на «толстую», ни на «бабу». Ну, толстая,чего уж там. И не мужик, определенно.

– А к вам какая баба может прийти?

– Ко мне никакая. Я в разводе.

По-моему, у разведенных мужчин как раз и начинается«бабский» период, но данный гражданин действительно имел мало шансов. Очевидно,он хорошо закладывал за воротник. Наличествовали все признаки хроническогоалкоголизма: недельная щетина на лице, красные воспаленные глаза, жуткийперегар изо рта.

– Я и правда пришла к Артуру, – примирительнымтоном сказала я. – Он дома?

– Три месяца как не появлялся. Он здесь вообще редко бывает.

– Где же он ночует?

Сосед пожал плечами:

– Откуда мне знать? У какой-нибудь бабы…

Что-то слишком часто в его речи мелькает слово «баба». Учеловека это явно больная тема.

– Может, вы знаете, где он работает?

– Он мне не докладывал, – отозвался мужик, а потомбодро выдал свое, очевидно, жизненное кредо: – Где бы ни работать, лишь бы неработать!

– Вас как зовут?

– Саша.

– Знаете, Саша, я ищу Артура по срочному делу… – Язамолкла, вовремя сообразив, что про алименты в данной ситуации упоминать неочень уместно.

– Ты еще скажи, что беременна от него! –ухмыльнулся мужик. – Много тут вас таких ходит!

– Много? – вскинулась я. – Сколько?

– Ну, приходила одна, искала Артура, тоже ревела в три ручья.Говорит, люблю не могу, да еще беременная. Просила ему письмо передать.

– А вы что?

– Передал, да только Артур его, не читая, порвал и вмусорку выбросил. А потом исчез на три месяца.

– А эта девушка? Она еще приходила?

– Нет. Поняла, наверное, что насильно мил не будешь.Это я к чему рассказываю? Чтобы тебе была наука. Мало ли что он там тебенаобещал, наплюй и забудь, поняла?