class="p1">- Пойдём за мной, - позже ко мне заглянул Лор, уводя за собой в глубь их братства.

Я так увлеклась сортировкой хлама, что не усела ни переодеться, ни помыться. Правда, умывальню я вряд ли бы самостоятельно нашла. Так что шагала вслед за ним в привычном плаще с накинутым капюшоном. Этому месту явно не хватает тёплых красок, всё выглядело будто неживым, бездушным. В коридорах не было украшений, гобеленов на стенах, хоть чего-нибудь, одни лишь голые каменные стены.

Нам встречались редкие жители Гильдии, которые занимались своими делами и не обращали на нас никакого внимания. Я чуть не споткнулась, когда засмотрелась на одного из наёмников, тренирующегося в зале. Настолько быстрых движений я ещё не встречала, он будто был соткан из размазанного пятна, передвигающегося по углам зала.

- Тебе надо будет приготовить обед и запасы для некоторых наёмников, которые скоро выдвинутся в свой путь, - Лор коротко рассказывал, где что лежит, даже не догадываясь, что я не разбираюсь в их продуктах и как их готовить.

- Как мне разжечь огонь? – Только и спросила я, перед тем как он вышел.

Мне почти до слёз было обидно, что рыжебородый, который так заботливо предлагал перевязать мои раны, теперь даже не смотрит на меня.

- Этим, - бросил он мне два грубых камня разной текстуры и был таков.

Ладно, справлюсь. Неплохо было бы, если бы он сказал, сколько у меня времени на готовку. По ощущениям, сейчас уже утро. Из-за переживаний и впечатлений от быстрых перемен я даже забыла про сон.

То, что предстоит спать на каменном выступе меня не смущало. В первые ночи на улицах я всегда мучилась от ломоты в костях из-за неудобного ночлега, а потом свыклась, скрючиваясь так, что цирковые акробаты позавидовали бы.

Кухня, также, как и весь подземный город, удивляла своими размерами: помещение в просторную однокомнатную квартиру вмещало в себя большой каменный стол без стульев, печь, умывальню, какой-то слив в полу. Для такого размера здесь мебели было определенно мало, отчего появлялось ощущение потерянности. А ещё здесь было жутко холодно, везде.

Если в других помещениях свет был лунно-белым, чуть голубоватым, исходившим от заряженных кристаллов под потолком, то здесь горел обычный огонь в факелах. Но уюта всё равно это не прибавляло. Ладно, не мне выбирать.

На привалах четвёрка готовила в основном каши с чем-то вроде тушёнки. Здесь же были целые туши непонятных мне животных и птиц, а вот крупы не нашла.

Несмотря на какую-то детскую обиду на Лора, я не хотела ударить в грязь лицом ни перед ним, ни перед его соратниками, поэтому расстаралась, как могла. В холодной комнате висело огромное нечто с кучей рогов. Вот от этой туши и срезала кое как громадный шмат мяса, в который рулетом затолкала всё, что напоминало овощи. Противень оказалась после этого просто неподъемной, плюс сыграл роль мой сломанный палец, который уже успел раздуться до неимоверных размеров, так что поставить на огонь моё блюдо мне удалось только с третьей попытки. Первые же окончились провалом: всё валялось на полу. Кое-где стряхнув, кое-где промыв, всё же утрамбовала обратно и водрузила на огонь в печь.

Во времена жизни с Ноэль, либо обитания на улице, и даже в период перехода мне не хватало одного – соли. Соль здесь не жалуют, отчего даже вкусно пахнущая туша, приготовленная на углях, вызывала чувство разочарования пустым вкусом.

Неплохо я так быстро привыкла к изыскам. Однажды я в сухих помоях нашла зерновую лепёшку, покрытую плесенью, и была ей несказанно рада. А здесь уже носом верчу.

Напевая под нос незамысловатую мелодию, принялась лизать и нюхать содержимое всех банок, попадающихся под руку, в поисках хоть чего-то, что придало бы остроты. Соль у них точно была, они пользовались ею как средством для мытья посуды.

- Бинго, - она обнаружилась в огромном ящике под окном. Надеюсь, мелкие твари сюда в туалет не ходили.

Сделав солёную смесь, чтобы потом время от времени поливать свой шедевр, закинула в печь несколько зерновых лепёшек, чтобы они иссушились до состояния сухарей, отправилась на поиски чего-нибудь, что можно было бы взять в дорогу.

Только вышла из холодильной комнаты, как нос к носу столкнулась с неизвестным мне наёмником.

- Я ещё не успела ничего приготовить, - растерянно пролепетала, жалея, что сняла плащ из-за жары, и лицо мне прикрыть уже нечем.

Он смотрел на меня, не мигая своими янтарными глазами, что болезненно контрастировали с безумно бледным лицом. Он был будто болен чем-то, что заставляет его глаза гореть в лихорадке. Незнакомец стоял, сохраняя молчание, никак не реагируя на меня.

- Так, - я попыталась бочком протиснуться мимо, - ты здесь наверняка ориентируешься лучше моего, - янтарные глаза продолжали прожигать меня, в какой бы угол я не сунулась, - мы друг другу не мешаем и всё будет хорошо, так?

Я продолжила заниматься сбором продуктов, стараясь игнорировать наёмника. Он выглядел гораздо моложе тех, что я встречала здесь. На вид она даже младше меня, даже несмотря на то, что я сейчас выгляжу как старуха.

Мой правую руку со сломанным мизинцем пронзила боль – незнакомец, резко схватив её, начал со всей силы сжимать её, заставляя четь слёзы.

- Ты что творишь, - я старалась вырвать руку из мёртвой хватки, - больной?

Янтарные глаза стали ещё ярче, хотя казалось, это невозможно. Волна боли прокатилась по всему телу, не только в руке со сломанным пальцем. Сцепив зубы, пытаясь гордо перетерпеть вспышку, я восстанавливала дыхание. Если бы у меня была чуть более кровожадная натура, я бы сразу постаралась его ударить, но инстинкт, прибитый на улицах, заставил стоять и терпеть.

Я хотела уже начинать звать на помощь, как увидела, как отек тает на глазах, а боль начала утихать. Шины накладывать к своему стыду я не умела, поэтому несколько опасалась, что палец срастется криво и будет всю оставшуюся жизнь давать о себе знать нытьём на дождливую погоду.

Чокнутый молчун оказался магом земли, который излечил мою руку просто так, а после просто схватил кусок зерновой лепешки и направился к выходу.

- Спасибо! – Только и успела крикнуть в сторону худой удаляющейся спины.

Наёмники не привыкли устраивать совместные «семейные» приёмы пищи. Все заходили по отдельности, хватали порции приготовленного мною блюда и уходили по своим норам, а после притаскивали грязную посуду, мол, мой, Каддамах.

Шейн – единственный, кто поблагодарил за вкусную стряпню, удивившись,