заинтересована в продолжении сомнительного знакомства: отблагодарила за спасение, усыпила свою совесть, и хватит. Стоило ли удивляться, что она сбежала от него на площади?

– Не будь дураком, – посоветовал Диди. – Бабенка-то к тебе неровно дышит. Как услышала, что ты пострадал во время расследования, так и побледнела.

– Ты, небось, еще и расписал все в мрачных тонах? – ревниво осведомился Юрген: мысль о том, что унтер-детектив разговаривал с Катрин, если это была она, неприятно кольнула.

– Как положено, – подтвердил Дидрич, по-дружески хлопнул по плечу. – Не теряйся, герой.

Оставшись один, Юрген заколебался между переданной Луцио папкой и письмом. Первое пахло архивной пылью, работой и неприятностями, второе, подписанное изящным женским почерком, – мандаринами и карамелью. Для любого молодого человека выбор был очевиден: стажер спрятал служебную документацию в тумбочку и, волнуясь, вскрыл конверт.

Послание, удивительно, и впрямь было от Катрин.

«Добрый день, керр Фромингкейт.

Возможно, мое письмо окажется для вас неожиданностью, хочется верить, приятной. Если же нет, заранее приношу свои глубочайшие извинения за назойливость.

Все эти дни я вспоминала наш ужин у керр Коча, беседу, доставившую мне ни с чем не сравнимое удовольствие. Надеюсь, вы хоть немного, но испытываете схожие чувства, а потому примете предложение узнать друг друга ближе. Догадываюсь, что для воспитанной керляйн отправить такое послание слишком дерзко, но я не привыкла отказываться от скромных радостей жизни в угоду фальшивому благонравию.

Буду ждать встречи в любое удобное для вас время.

С уважением и надеждой на вашу дружбу, керляйн Хаутеволле.

P. S. Даже если вы решите ответить отказом, не сочтите за труд успокоить меня относительно состояния вашего здоровья. Когда керр Кляйнер упомянул, что вы пострадали, выполняя свой служебный долг, я пришла в неописуемое волнение, вспомнив, как хрупко и скоротечно выданное нам в распоряжение Создателем земное время».

* * *

Юрген опустил плетеную корзину у бордюра возле двух таких же и облегченно выдохнул. Обычай отдавать перед Новым годом ненужные вещи беднякам существовал в Федерации Гезецлэнд с незапамятных времен, и келер Вермиттерин, воспользовавшись им как предлогом, решила основательно перетряхнуть бельевые шкафы.

Натопленная кухня дохнула навстречу ароматом запеченных яблок, мака и имбиря, теплом, влажным и душным после бодрящей морозной свежести на улице. Старушенция, раскрасневшаяся и вспотевшая, взгромоздилась на табурет и оттирала раствором мыльного корня закопченную плитку над чугунной печкой. От недавней немощности, в которой она уверяла доктора Эрце, не осталось и следа.

– Я все отнес, как вы и просили.

– Благодарю, керр Фромингкейт, – отозвалась домовладелица, не отрываясь от занятия. – Вы прямо-таки меня спасаете в последние дни.

Едва отпустила вызванная простудой слабость, на стажера накатила привычная жажда деятельности. В отделе ему появляться запретили. На улицу, устрашенный предупреждением Диди, а пуще ударившими во второй половине декабря морозами, Юрген не спешил сам. Заказанные материалы для голема (подарок Маргарет) обещали доставить к концу недели. Разгадывание кроссвордов ему надоело через десять минут, чтение – спустя полдня: отчасти виновата в этом была сама книга, а точнее автор, сделавший главного героя, командира штурм-группы, предателем.

Весь интерес пропал. И как только Жизель могла понравиться эта бессмыслица?! Дурной вкус кузины хотелось списать на склонность молоденьких девушек романтизировать бунтарей и военных. Но двоюродная сестра в свои пятнадцать лет прекрасно знала, чего хочет, – проклюнулось воспитание: дядя Август мечтал о сыне, а получил трех девиц.

Тем чуднее.

Стажер подумывал как-нибудь дойти до библиотеки и поменять макулатуру на что-то стоящее, лучше из проверенной классики, те же «Истории», но ленился. А пока единственной вещью, скрашивающей добровольное заточение, стали письма от Катрин. Их было увлекательно читать и еще интереснее придумывать достойный ответ – в меру шутливый, в меру бойкий, но без излишнего пафоса и напыщенности. Надо признать, керляйн Хаутеволле его не на шутку увлекла – оттого ожидание курьера с ее очередным посланием казалось совершенно невыносимым.

Истомившись скукой и бездельем, после некоторых колебаний молодой человек с опаской предложил помощь келер Вермиттерин. Старуха решила затеять капитальное перетряхивание дома перед праздниками и скакала по комнатам не хуже горной козочки, совершенно не боясь за свое здоровье – за него испугался Юрген.

К благородному порыву арендатора келер поначалу отнеслась скептически, даже подозрительно, но быстро вошла во вкус, завалив добровольного помощника поручениями. Впрочем, молодому человеку и самому понравилось: немудреные домашние дела не требовали чрезмерных усилий, зато помогали убить время.

А еще от подготовки к празднику веяло чем-то по-семейному уютным. Дух Рождества действовал благотворно даже на склочных старух: большую часть времени келер Вермиттерин пребывала в хорошем настроении, и Юрген не раз ловил себя на мысли, что он в общем-то не возражает притворяться ее троюродным внуком.

– Давайте я домою.

– Не беспокойтесь, керр Юрген. С этим я прекрасно справлюсь и сама чай не дряхлая пока, – отозвалась келер Вермиттерин, остервенело натирая особо грязную плитку. – Впрочем, если это не составит труда, не могли бы вы мне почитать?

К своим годам домовладелица, как большинство пожилых людей, ослабела зрением, и читать ей приходила Петра – тщедушное бледное создание одиннадцати лет от роду, всего примечательного в котором были тугие косы до пояса да огромные голубые глазищи. Одевалась девочка в одно и то же коричневое платье из кашемира с кружевным передником – чистое и выглаженное, но явно перешитое с чужого плеча.

Голос, вопреки невзрачному виду, у Петры был звонкий, как у птички, речь – четкая. Келер Вермиттерин она совершенно не боялась, а вот в присутствии молодого человека смущалась и начинала запинаться.

Петре была положена щедрая оплата в полмарки за неделю, или семь пфеннигов зараз, и Юрген подозревал, что истинной причиной ежедневных занятий стала не любовь келер Вермиттерин к прессе (хотя и она тоже), но желание откормить замухрышку: чтицу никогда не отпускали, не напоив крепким чаем со сладкими булочками.

Булочки пока томились в печи, источая запах, от которого урчало в желудке. Да и Петра должна была прийти только через час-полтора – после окончания занятий в школе.

Юрген взял со стола свежий номер «Вестника Апперфорта», раскрыл газету на первом развороте. С огромной, на полколонки, фотографии фальшиво улыбался щекастый мужчина в цилиндре и фраке.

«…бурмистр заявил, что подготовка к рождественским праздникам почти завершена. Расписание мероприятий…»

– Свадебный генерал наш бурмистр, – презрительно фыркнула келер Вермиттерин, шаловливо вырисовывая в пятне елочку, а затем стирая ее вместе с грязью. – Едва намечается гулянка, он первый, а мост через Поскакушку отремонтировать – не дождетесь, денег нет. Дальше!

«…экономический комитет в новом году планирует провести внеочередные ревизии в садах манакамней…»

«…Карл Кнаузер, владелец мануфактуры бытовых артефактов, сообщает о падении доходов за последний квартал