текущего года на пятнадцать пунктов. Руководство приняло непростое решение урезать премии работникам…»

Келер Вермиттерин нахмурилась.

– Кнаузер как был дураком, так дураком и остался: никогда не умел думать наперед, а другим потом приходилось разгребать последствия. Лучше бы аппетиты свои слегка урезал.

«…на шестьдесят седьмом году жизни скончался главный врач Апперфортского госпиталя Поль Бладзауге. Редакция газеты выражает соболезнования детям и внукам умершего».

Молодой человек чертыхнулся вслух.

– Керр Юрген!..

– Простите.

В совпадения он верил мало, а значит, неизвестный стрелок добрался до сообщника раньше увязнувшего в бюрократии первого отдела. Протоколы и правила – необходимость, позволяющая государству действовать как хорошо отлаженный механизм, но в этот раз, похоже, они сыграли против детективов.

По спине пробежал неприятный холодок: возможно, Дершеф прав и теперь заговорщики попытаются избавиться и от стажера.

– Керр Юрген!..

Задумавшись, он не сразу сообразил, что его зовут.

– Керр Юрген, – старушка обтерла руки тряпкой и швырнула ее в тазик. – Если вы прекратили витать в облаках, не поможете мне спуститься?

– Да, конечно, – опомнился он, подхватил женщину за талию и аккуратно поставил на пол.

Келер Вермиттерин кокетливо, точно девчонка, хихикнула.

– Ну и охальник вы, керр Юрген. Признавайтесь, сколь многим керляйн вы успели разбить сердце? – И прежде чем растерявшийся парень начал оправдываться, добавила: – Совсем забыла, голова дырявая. Там, на буфете, письмо. От некой девицы Хаутеволле. Передали вместе с утренней почтой.

Судя по хитрому прищуру, внезапная амнезия имела вполне определенную причину – любопытство. Юрген, краснея, поспешно сунул конверт из розовой бумаги в карман.

– Это та, что подвозила вас до дома?

– Да, она, – с грубоватой резкостью отозвался он, надеясь замять смущающий разговор.

– Бойкие, однако, пошли керляйн! – Старуха мечтательно вздохнула. – Я даже завидую свободе нынешних нравов. В мое время девице из хорошей семьи считалось предосудительным первой подойти или написать молодому человеку, а уж согласиться на встречу без сопровождения отца или старшего брата!.. Эх! Знатный скандал вышел, когда Гоззо – мой покойный муж – выкрал меня из родительского дома!

Келер Вермиттерин улыбнулась нахлынувшим воспоминаниям.

– А уж какие подарки преподносил! Букетами заваливал! Однажды, как раз под Рождество, я выхожу из дома, а крыльцо все в розах! Алых! И это в январе, посреди сугробов! Можете вообразить?! Цветочницы восточного Миттельштенда на него молились.

Еще бы… Юрген представил, сколько стоят живые розы в середине зимы, и ему стало дурно.

– Умели же раньше молодые люди произвести впечатление! Размах был! Кураж! Поступок! А сейчас избаловались! Девицы сами, точно шелудивые кошки, на шее виснут, вот юноши и разленились. – Келер Вермиттерин строго посмотрела на арендатора, намекая, кому именно предназначался упрек.

– Это дружеская переписка, – оправдался тот, морщась.

– Дружеская, – язвительно передразнила собеседница. – А подарок на Рождество вы другу вашему сердечному приготовили?

– Я… думаю над этим.

– Молодежь пошла: в кармане – дыра, в голове – ветер! – проворчала домовладелица, правильно истолковав заминку. – Пока вы по-дружески малюете свои писюльки, кто-то посмелее да понаходчивее уведет вашу зазнобу. С женщинами надо как? Жестко и решительно, – она стиснула хрупкие морщинистые пальцы в кулачок, потрясла им. Смотрелось, скорее, мило, чем весомо. – Брать и привязывать к себе. А для этого, запомните, керр Юрген, есть всего две надежные вещи: признательность и любопытство. Да, любопытство и признательность – единственное, чем можно завоевать женское сердце.

Келер Вермиттерин задумалась. При этом она так смотрела на молодого человека, что он почувствовал себя свиной вырезкой в лавке мясника, причем вырезкой уже попахивающей.

– А знаете, есть у меня идея. Пожалуй, я вам подсоблю с подарком. В благодарность за помощь с уборкой.

Старушка поманила его за собой в гостиную.

Комната выглядела так, что с нее можно было писать пасторальные открытки. Невысокая ель в углу, скрыв за собой часы с кукушкой, источала запах хвои и смолы. На креслах лежали пледы крупной вязки, на столике – кружевная скатерть. Вдоль ближайшей стены высился монументальный сервант. Треть противоположной занимал камин, облицованный серым мрамором. Чудовищный зев огораживала ажурная кованая решетка. На полке выстроились фарфоровые кони – черные, белые и рыжие иноходцы с развевающимися гривами.

Устроившийся на ковре перед камином Лютик заинтересованно принюхался, но, поняв, что угощения не предвидится, снова отвернулся.

– Где же оно было-то?

Келер открыла дверцу серванта, вытащила из его бездонных недр металлический ящик. Сейф задрапировали тканью, но та давно ободралась, оставив на память о себе клочья фетра и следы клея. Замок тоже оказался сломан, или старушка не считала нужным им пользоваться.

– Как думаете, вашей керляйн понравится?

Домовладелица вытащила коробочку рдяного бархата, открыла. На светлой подложке красовалась брошь в виде пчелы. Золото было того благородного оттенка, что характеризует старый металл. Наполовину расправленные крылья украшала цветная эмаль, для груди использовали первосортную жемчужину. На брюшке и голове блестели хрусталь и агат, а вместо глаз горели два рубина.

Хоть Юрген и мало смыслил в ювелирных украшениях, но сразу признал, что вещь штучная, выполнена на заказ и давно, раритет. Каждый коготок и усик, каждую шерстинку на лапах мастер проработал с особым тщанием – если он и использовал ману, следы за много лет выветрились.

– Хороша?

Домовладелица покрутила коробочку в руках, любуясь сама и давая полюбоваться Юргену на игру света в камнях.

– Келер… – замялся молодой человек, с трудом отводя взгляд: как чудесно пчелка смотрелась бы на платье Катрин. – Это очень дорогой подарок. Я не могу его взять.

– Можете, – жестко перебила старушка и тут же смягчилась. – Вещи должны приносить пользу, керр Юрген, в крайнем случае удовольствие. Иначе это просто хлам, сколько бы они ни стоили. Мне брошь все равно не нужна, так пусть послужит на благое дело.

Глава восьмая

В субботу потеплело, и Юрген, который к выходным полностью выздоровел, рискнул пригласить керляйн Хаутеволле на прогулку. Они с Катрин договорились встретиться в четыре у входа в Кленовый парк, но молодой человек безнадежно опаздывал.

Виной тому была кошка, обычная помойная крысоловка, забравшаяся в подвал к келер Вермиттерин, а точнее, сама келер, решившая выманить приблуду разложенными у продуха рыбными потрохами, и невнимательность Юргена, который, окрыленный мыслями о предстоящем свидании, не глядел под ноги и потому, конечно, наступил на «мину». А возможно, дворник, вовремя не посыпавший подходы к дому песком…

Выяснять причины, приведшие к неприятной ситуации, Юрген мог долго, но факт оставался фактом – парадные брюки оказались безнадежно испорчены, а запасные он, как назло, накануне отдал в прачечную и еще не получил обратно. Келер Вермиттерин, проникшись сочувствием к бедственному положению молодого человека, предложила помощь, но, несмотря на все старания, избавиться от въедливого рыбного запаха до конца не удалось.

В итоге,