потеряв немало времени, дом Юрген покинул в брюках ее покойного мужа – новых, ни разу не надетых, но устаревших лет на десять и от долгого нахождения в шкафу приобретших характерный дух слежавшегося белья. Тоже не самый достойный вариант, но, по крайней мере, они не воняли стухшей селедкой.

За полквартала до городского парка Юрген перешел на шаг, восстанавливая дыхание после пробежки, а заодно собираясь с мыслями. Буквально в ту же минуту из-за поворота навстречу вырулил манакат. То ли, оскорбленная опозданием, девушка решила отменить свидание, то ли, не обнаружив молодого человека в условленном месте, со свойственной ей практичностью выехала навстречу.

К облегчению Юргена, манакат сбавил скорость и остановился рядом. Дверца открылась, но, вопреки ожиданиям, внутри оказалась не Катрин, а пятидесятилетний мужчина приятной наружности. Костюм, неброский, но из хорошей шерсти, и черная лакированная трость с позолоченным набалдашником говорили о достатке, как и стильная стрижка от умелого цирюльника. С дочерью его роднил уверенный взгляд и упрямая ямочка на подбородке.

– Керр Фромингкейт, не уделите мне немного времени?

Есть приглашения, от которых не стоит отказываться без веских на то причин. Разговора же конкретно с этим человеком было и вовсе не избежать, а значит и бессмысленно откладывать.

Манакат тронулся с места, развернулся и лениво покатился по улице.

– Керр Хаутеволле, я полагаю?

– Верно, – мужчина улыбнулся, довольный смышленостью собеседника. – И чтобы не задерживать вас надолго, спрошу прямо: каковы ваши намерения относительно Катрин?

– Самые честные. Поверьте, я никогда не сделаю ничего, что причинит вред или бросит тень на репутацию керляйн.

– Я абсолютно уверен в вашей порядочности. Но я имел в виду другое. Мне нужно знать: собираетесь ли вы на ней жениться?

– Пока рано говорить об этом, – растерялся Юрген. – Мы знакомы меньше месяца. Сегодня наша вторая встреча, не считая…

Он замялся, не зная, насколько этично напоминать отцу Катрин, что его дочь едва не стала жертвой вивисектора.

– Тогда говорить об этом самое время, пока дело не дошло до серьезных чувств или, хуже того, привычки. Ваш брак… нежелателен. Поймите, – поспешил перебить керр Хаутеволле, прежде чем Юрген возмутился, – я ничего не имею против мезальянса или вас лично, более того, вы мне даже симпатичны, но я должен думать о будущем. Катрин – моя единственная дочь, а вы, – он замялся, – одаренный. Высока вероятность, что способности передадутся ребенку… моему наследнику, а значит, по закону его заберут из семьи и отправят в специализированный интернат. Я не могу так рисковать.

– Понимаю, – холодно отозвался Юрген.

Он действительно понимал этого человека – привыкшего полностью контролировать свою и чужие жизни, приказывать и получать все, что захочет, а сейчас вынужденного договариваться и оттого чувствовавшего себя неуютно. С самого начала Юрген догадывался, что они с керляйн Хаутеволле принадлежат разным мирам: он – пропахшим мертвецами подполам и заброшенным пересадочным станциям, она – дорогим ресторанам, где цена ужина равняется его месячному окладу. Он все знал, но внутри кипела ярость: как кто-то смеет решать за него!

– Очень хорошо, что мы достигли согласия, – керр Хаутеволле не заметил холодности, с которой прозвучал ответ, либо же сделал вид. – Катрин серьезно вами увлеклась. Я не возражаю, если вы будете иногда вместе проводить время, пока все остается в рамках приличий. Я даже готов вам платить за то, что вы присматриваете за моей дочерью.

– Не нужно.

– Любая работа должна достойно оплачиваться. Да и Катрин привыкла к определенному уровню… – керр Хаутеволле выразительно покосился на старомодные брюки.

– Не нужно, – жестко повторил Юрген и поднял взгляд. – Катрин для меня не работа. Мы продолжим с ней общаться, раз вы настаиваете, как друзья – к взаимному удовольствию и интересу. Но решать будет Катрин. Если она сочтет, что младший сотрудник особого отдела – человек не ее круга, пусть скажет об этом лично.

– Вы обещали, репутация моей дочери…

– Не пострадает, – подтвердил молодой человек.

– В таком случае желаю вам приятно провести день.

Манакат остановился у входа в парк.

– Благодарю, что подвезли, – сухо попрощался Юрген и спрыгнул на мостовую.

Катрин, нетерпеливо расхаживающая вдоль кованой ограды, обернулась. Ее лицо озарила улыбка, и она поспешила навстречу молодому человеку. От резкого движения капюшон слетел назад, и локоны рассыпались по плечам.

– О, керр Юрген! Я уже начала волноваться!

– Простите.

– Гадала, то ли вам помешала служба, то ли я ненароком обидела вас, – Катрин проводила взглядом отъезжающий манакат, взялась за подставленный локоть, и они направились в парк. – А о чем вы разговаривали с папа́?

– Да так, неважно. Керр Хаутеволле хотел найти для вас… голема, – Юрген не удержался, чтобы не съязвить.

Осознав, что он имел в виду, Катрин возмущенно выдохнула.

– Какая… мерзость!

– Мерзость?

– Ваши новые големы, – Катрин смутилась. – Простите, я не так, наверно, выразилась. Мерзко, что существует нечто настолько похожее на человека, но одновременно чуждое естественной природе! Как можно было додуматься создать подобное!

– Големы полезны, – ради справедливости возразил Юрген, хоть и был с ней отчасти согласен. – Не далее как пару недель назад один из них спас нас от неминуемой смерти.

Юрген тут же пожалел, что напомнил ей о похищении. Он не успел извиниться, а Катрин уже упрямо поджала губы.

– Да. Вы, конечно, правы: оружие необходимо. – И подчеркнула: – В нашем обществе необходимо. Но это не значит, что я должна его любить. – Она сердито тряхнула головой, отбрасывая лезущую в глаза челку. – Керр Юрген, вы никогда не фантазировали, как выглядел бы мир, в котором нет оружия?

– Странно?

– Только не смейтесь! – возмутилась Катрин, и это сделало ее еще более очаровательной. – Вы не думаете, что люди жили бы гораздо лучше, счастливее, если бы отказались от войн? Вообще от насилия? Если бы энергию, что они тратят на борьбу с другими людьми и с самими собой, направить в созидательное русло.

– Если верить философам, война – суть прогресс, – брякнул он первое пришедшее в голову, лишь бы поддержать разговор. – Фактор развития. Эволюция в дикой природе всегда идет на основе конкуренции и отбраковки – сильные выживают, слабые умирают. То же самое касается и государств: остаются те, которые могут задавить соседа – экономически или технологически. Броня крепче и легче, лук, что бьет дальше, кузнец, который кует непрерывно, посыльный быстрее ветра – и мы развиваем металлургию и алхимию, артефакторные, мануфактуры и систему почтовых служб. Благодаря, получается, войне.

У скамейки кто-то раскрошил булку. Воробьи возбужденно скакали по снегу, топорщили перья, чирикали, деля ржаную корку. Сверху тяжело приземлился голубь. Стайка возмущенно порхнула прочь, облепив спинку скамейки и край урны, но спустя полминуты вернулась обратно, поделив с чужаком территорию.

– Страху войны, – поправила Катрин и задумалась. –