мир может буквально заиграть новыми красками и для этого не нужна ни одна палитра или набор кистей. Можно прожить сотни жизней через один-единственный объектив и навсегда запечатлеть каждую из них.

Я редко с кем-то делилась своей страстью, отчасти из-за того, что меня мало кто понимал. Но сейчас смотря в глаза Брауну, я вдруг почувствовала — он поймет.

— С тех пор почти все скромные карманные деньги я откладывала на свою первую камеру. Помню, когда ее купила, то фотографировала все подряд с детским восторгом, ожидая, что вот-вот у меня тоже получатся те самые “волшебные” снимки. Конечно, я тогда еще не знала, что искусство фотографии нужно изучать также усердно, как и живопись, но именно с тех пор начался мой путь.

Начальник молчит какое-то время о чем-то задумавшись. В момент когда я хочу развеять повисшую тишину, возле нас оказывается официант нагруженный различными блюдами. Не успевает он опустить первое из них перед Брауном, как тот останавливает парня.

— Это для девушки.

Я озадаченно смотрю на него и возникающие передо мной тарелки.

— Но я этого не заказывала, — пытаюсь протестовать, но меня обрывают одним жестким взглядом.

— Вы на ногах с самого утра и я ни за что не поверю, что одного салата вам будет достаточно. Так что сделайте мне одолжение и попробуйте то, что принесли. Поверьте, вы не разочаруетесь.

Я не осмеливаюсь больше спорить, слегка смущенная такой настойчивой заботой. Однако, через минуту я забываю о всякой скромности и буквально закатываю глаза от удовольствия.

— Боже, как это вкусно! Теперь больше не смогу есть равиоли, — восхищаюсь и одновременно ругаюсь я. — В этом просто нет смысла, не может быть, чтобы где-то готовили лучше!

Браун довольно ухмыляется и отпивает красного вина.

— Это лучший итальянский ресторан в городе, так что вряд ли у вас был шанс остаться равнодушной.

— Значит, он даже лучше “Франческо”?

— До тех пор, пока мы специализируемся на французской кухне — да, — без капли смущения заявляет он.

С трудом решаю отвлечься от восхитительной пищи и спрашиваю интересующую меня вещь.

— Почему ваш офис так странно расположен?

— Серьезно? Из всех возможных вопросов вы решили задать этот?

Я пожимаю плечами и придвигаюсь ближе.

— А кто сказал, что он будет единственным?

Мужчина с любопытством рассматривает меня и вздыхает, когда понимает, что отделаться от меня не удасться.

— Скажем так, при открытии своего бизнеса я был достаточно ограничен в выборе места, поэтому отец…предложил мне такой вариант.

— И вам нравится? — совсем осмелев, интересуюсь я.

— А почему мне не должно нравится?

— Не знаю, мне кажется…дети стремятся быть как можно дальше от контроля родителей, а при таком тесном сотрудничестве это неизбежно.

Браун на секунду меняется в лице и я подозреваю, что мои слова вызвали в нем отклик. Он становится серьезнее, чем пару минут назад.

— Не заблуждайтесь, будто кто-то или что-то может контролировать меня. Я сам определяю как мне жить и тем более вести бизнес, — отвечает он и задумчиво смотрит мне в глаза. — Вы столь наблюдательны к вещам вокруг, что я не могу не задаваться вопросом: это из-за вашей сферы деятельности или же вы сами таким образом пытаетесь контролировать свою жизнь?

Я замираю на месте. Мышцы во всем теле напрягаются и недавний аппетит с треском улетучивается. Судя по всему, он тоже умеет ткнуть в больное место. Он даже не представляет насколько близок к правде. Мое молчание служит Брауну очевидным ответом. В попытке свернуть с напряженной темы, он задает безобидный с виду вопрос.

— Кто вы по образованию?

— А что? Вам нужен мой диплом? — с опаской спрашиваю я.

— Нет, но мне любопытно, почему вы решили пойти работать официанткой на полную занятость? В вашем возрасте многие еще учатся или же ищут стажировку по профилю.

Кто меня тянул за язык? Сама ведь полезла на личную территорию с разговорами, а теперь придется выкручиваться.

— Я не училась в университете, — признаюсь ему я. — Обстоятельства сложились таким…в общем, в то время, когда была возможность поступить, мне пришлось выбирать и расставлять приоритеты в жизни.

Браун хочет уточнить что-то еще, но по моему лицу понимает, что это не самая лучшая идея. Какое-то время мы проводим в молчании. Босс сосредотачивается на своей еде, я же вяло ковыряюсь вилкой в изумительном на вид салате. Мне не хочется заканчивать разговор на такой ноте, особенно зная, что босс может быть интересным собеседником. На свой страх и риск осторожно интересуюсь у него:

— Почему вы выбрали ресторанный бизнес?

Он так долго молчит, что мне кажется будто он и не собирается отвечать, но в конце концов заговаривает.

— Я хотел быть шеф-поваром.

Мои брови медленно ползут вверх.

— Родители взяли меня с собой Париж, когда я был ребенком. Мы посетили один ресторан и я был восхищен местным шефом. Какое-то время я увлекался этим, но немного повзрослев понял, что меня больше завораживает сама атмосфера заведений с высокой кухней. Тогда я и решил открыть свой собственный ресторан, — неспешно рассказывает он.

Боже, этот мужчина управляет крупным бизнесом, потрясающе выглядит, а теперь еще и готовит! Это слишком несправедливо по отношению к женскому полу. Есть хоть что-нибудь, чего он не умеет? Невольно вспоминаю, каким он может быть страстным и как двигались его руки на моих бедрах. Вынуждена признать, что ни за какие взятки не смогу назвать его неумелым.

— Сколько вам тогда было лет?

— Двадцать.

— Должно быть, родителями вами гордятся. В таком возрасте добиться успеха в серьезном бизнесе удается немногим.

Браун хмурится.

— На самом деле отец был категорически против моих затей. Он всегда ожидал, что из его детей именно я со временем возглавлю холдинг. Мое мнение не особо его волновало.

В эту секунду я осознаю, что мы похожи куда больше, чем мне казалось. Следующие слова вырываются из моего рта до того, как я успеваю их осознать.

— Тогда скажу вам это вместо него. Вы проделали большую работу