Он определенно живет вместе с Кэролайн Грейвз, хотя формально считается обитателем дома на Кларенс-террас. Должно быть, он платит за аренду и бытовые расходы. На Олбани-стрит они принимают в гостях Эдварда Пиготта и Августа Эгга, но не каких-либо более респектабельных знакомых Коллинза. Замужние женщины в этот дом не приходят. У него, безусловно, были друзья, осуждавшие эту связь и советовавшие ему покончить с неподобающими отношениями. Некоторые считали Кэролайн Грейвз авантюристкой или и того хуже. Если Кэролайн Грейвз и Коллинз давали званые ужины, дам на них не приглашали. Родители запрещали своим детям играть с дочерью Кэролайн Грейвз, Гарриет, которую дома звали Кэрри.

Коллинз упоминает трудности, с которыми сталкивается неженатая пара. В романе «Армадейл» он размышляет: «Влияние публичного скандала — сила, которая действует вопреки обычным законам механики. Она нарастает не от концентрации усилий, а от широты распространения». В романе «Новая Магдалина» один из персонажей пишет, что «люди, которые в прежние годы обычно приходили ко мне и приглашали к себе, — или те, что в случае моего отсутствия мне писали, — теперь с поразительным единодушием воздерживаются от визитов, приглашений и даже писем». В романе «Без права на наследство» заходит речь о том же: «Я прожила достаточно долго в этом мире, чтобы знать: чувство приличия у девяти англичанок из десяти не знает снисхождения или жалости».

Возникали проблемы и со слугами, и с владельцами съемного жилья. В частности, некие конфликты вынудили Коллинза и Кэролайн Грейвз переехать в другой дом буквально по соседству — номер 2 по Нью-Кавендиш-стрит; там они снимали комнаты у местного доктора, вероятно, более расположенного сочувствовать паре, оказавшейся в непростом положении.

Летом 1859 года они снова на шесть недель поехали в Бродстэрс и сняли там коттедж Чёрч-Хилл на Рэме гейт-роуд. Место было тихое, с отличным видом на море; Коллинз любил наблюдать за судами, регулярно проходившими мимо. Он нанял повариху, но столкнулся с немалыми трудностями в общении с различными торговцами, норовившими содрать побольше с приезжих. К своему ужасу, Коллинз обнаружил, что овощи ему предлагали по цене в три раза выше лондонской. Некоторые гости, среди них Чарльз Уорд и Чарльз Коллинз, оставались пожить, а Диккенс снял комнаты в гостинице неподалеку.

Однако значительную часть времени Коллинз проводил за рабочим столом, обычно с десяти утра до двух часов дня. Он приступил к сочинению нового романа, также выходившего в свет в виде серии выпусков. Он сказал Уорду, что «история эта самая длинная и сложная из всех, что я писал, и в начале ее возникают невероятные сложности с построением». Как обычно, у Коллинза интенсивный интеллектуальный труд приводил к обострению физических недугов, он страдал от болезненных приступов подагры в ногах, и местный врач вынужден был даже проводить небольшие операции. «Кажется, я обречен, помоги мне Бог! Мне никогда не будет лучше».

Он сделал множество заметок к будущему роману, продумал сюжет во всех подробностях, прежде чем приступить, собственно, к написанию текста, который следовало отправить в печать. Центральная идея, как он ее формулировал, это «злонамеренная интрига, обстоятельства которой настолько прискорбны, что лишают женщину ее личности, когда жертву подменяют другой особой, похожей на нее внешне». Он почерпнул идею из книги, купленной в Париже, «Собрание известных дел» Межана. Там был описан случай с французской вдовой, оказавшейся в Париже в заведении для умалишенных под вымышленным именем, после того как брат опоил ее наркотическим средством. Состояние вдовы, которую через некоторое время сочли умершей, поделили между собой подлые родственники. Таким образом, подлинная история послужила Коллинзу источником для вдохновения.

Первоначально он выбрал местом действия Камберленд, но потом передумал. В газете он прочитал об успешном побеге пациента из клиники для умалишенных. Перед его мысленным взором развернулась картина Хэмпстеда и просторов почти не застроенного района Хит. «Там, посреди широкой, оживленной дороги, как будто она выросла из земли или упала с неба, возникла фигура одинокой женщины, с головы до ног одетой в белое; ее лицо обратилось ко мне словно в серьезном вопросе, рука ее указала на темное облако над Лондоном».

Нужно было еще придумать название. Во время короткой прогулки к маяку Норт-Форланд его посетило вдохновение. Маяк сиял белизной в вечернем сумраке, луч пронзал простор моря. «Резкий, бьющий в глаза, жесткий, мертвенный и странный, как моя белая женщина. Белая женщина! Женщина в белом!» Возможно, он вспомнил и «белую женщину» из рассказа «Женитьба Гэбриела», послужившего основой для пьесы «Маяк». Ассоциации и параллели теснились в голове пока без особой определенности. В то же время один из комитетов парламента начал «расследование о методах обращения с безумцами и их имуществом». Общественные события и частные впечатления слились воедино. Коллинза занимало и завораживало безумие, и в 1861 году он получил от Форбса Уинслоу экземпляр его книги «О неясных заболеваниях мозга и расстройствах ума» с дарственной надписью; не исключено, что по определенным аспектам Коллинз советовался с Уинслоу.

Непосредственно перед началом публикации «Женщины в белом» в журнале All the Year Round появилось второе собрание его рассказов под названием «Королева червей». Сборник включает несколько лучших новелл Коллинза, в том числе «Дневник Энн Родуэй». В этом жанре он был непревзойденным мастером. Как говорит один из персонажей сборника, «чего мне хотелось, так это найти то, что захватит меня. Заставит забыть, что пора одеваться к ужину, — то, что заставит меня читать, читать, не переводя дыхания до самого финала». Именно такое восхищение вызывали у публики рассказы Коллинза. Иногда это удавалось ему с необыкновенной легкостью. Один из рецензентов сборника назвал его «механиком», но если он и был таким, то механиком гениальным.

Выпуски «Женщины в белом» стартовали в ноябре 1859 года в том же номере All the Year Round, в котором завершилась диккенсовская «Повесть о двух городах». Два великих романа-сенсации пересеклись в одной точке. АП the Year Round был новым издательским предприятием Диккенса. Ему нужно было нечто яркое, способное поразить широкую публику. И в лице Коллинза он нашел идеального партнера.

Захватывающее вступление «Женщины в белом» и интригующий сюжет обеспечили серии выпусков немедленный и массовый отклик. Очереди читателей, жаждущих продолжения, выстраивались перед офисами издания по утрам четверга, чтобы приобрести новый эпизод романа. Можно довольно определенно сказать, что сочинение Коллинза обеспечило колоссальный рост продаж. Household Words выходил в количестве тридцати шести — сорока тысяч экземпляров, All the Year Round не опускался ниже уровня в сто тысяч.

«Женщина в белом» захватывала воображение публики по мере того, как разворачивалось это увлекательное повествование. Какое таинственное прошлое скрывала Анна Катерик? Почему она всегда одевалась в белое? Каковы были ее отношения с единоутробными сестрами Мэриан Холкомб и Лорой Фэрли? Почему ее держали в доме для умалишенных и почему она так пугала сэра Персиваля Глайда? Мы знаем, что на все эти вопросы в свое время будут даны ответы, но все равно нас сжигает любопытство и предвкушение. Коллинз выстраивает сотни «связующих элементов», обеспечивающих убедительность и целостность иллюзии, при каждом прочтении читатель находит новые нюансы и взаимодействия.