— Здрасьте…

— Ирка? Рано ты сегодня…

Плейбой быстро взял себя в руки, но от меня не ускользнуло его секундное замешательство при появлении нового персонажа. Впрочем, не ускользнул от меня и взгляд, которым смерила меня Риммина дочка…

— Ладно, гражданин Джафаров, я пойду, пожалуй.

— Ну, если у вас больше нет вопросов…

Любопытно: про кофе с коньячком уже нет и помину!

— В общем, мне все уже понятно.

— И что же вам понятно? — Он дождался, пока я суну руки в рукава протянутой мне шубы. — Будете нас штрафовать, госпожа брандмейстер?

— Думаю, что на первый раз обойдемся предупреждением, — в тон ему ответила я. — Да и ваши «доброжелатели» явно преувеличили…

— Рад это слышать. Значит, можно передать хозяйке, что все в порядке?

— Считайте, что так. Но я все-таки еще зайду: ей надо подписать акт, который я составлю.

— А может быть, вы не откажетесь и со мной увидеться еще разок, Тамарочка? — интимно шепнул «Тимурчик», когда вывел меня на крылечко — подальше от посторонних ушек. — Дайте телефончик, дорогая!

— Обойдетесь. А насчет увидеться — что ж, вполне возможно… Мы полагаем, а бог — располагает, Джафаров!

До тех самых пор, пока я вместе с провожавшим меня жильцом и клубами теплого пара не вывалились на веранду, Ирка Гаджиева торчала тут же, в прихожей, и сверлила меня уничтожающим взглядом…

Кажется, у меня появилась еще одна «соперница». Будь я проклята, если Теймури Джафаров не вернулся к старым проказам!

* * *

Мои худшие опасения подтвердились, как только я добралась до своей машины, оставленной за две улицы до гаджиевского дома. Я включила прослушивающую аппаратуру на обрывке фразы, сказанной сварливым голосом жены, которой не привыкать к изменам своего легкомысленного муженька:

— …готов залезать под каждую юбку, скотина!

— Дочка, я тебя выпорю! — со смехом ответствовал Джафаров. — Не смей так разговаривать со своим почти что папочкой.

— Пошел ты… «папочка»! Пусти меня, козел!

— Послушай, детка…

От смеха в его голосе не осталось и следа!

— Я добрый дяденька, но могу и врезать, поняла меня? Сколько раз тебе говорил, чтобы не смела разевать на меня пасть?! Говорил или нет, ты…

— Пусти, гад…

Несколько минут слышались только сопливые всхлипывания Ирки, приглушенные расстоянием: объяснение происходило, конечно же, не в спальне. Однако моя чудо-техника, сработанная умельцами по спецзаказу, все-таки позволяла слышать каждое слово или звук в любой точке дома. Четкость, правда, зависела от степени удаленности от «жучка».

— Ладно, хватит ныть. Ирка… Ну же! Иришка, хватит, сказал…

В течение десяти-пятнадцати минут примирение набирало обороты. Признаю: «хазарский хан» Тимурчик оказался мастером по части утешения слабого пола. А впрочем, много ли было надо маленькой дурочке? С которой этот проходимец играл, точно хозяин с собачонкой, беззаветно в него влюбленной…

— Скажи, что любишь, бессовестный…

— Люблю, глупенькая! Люблю… люблю…

Эх, тяжела ты, «шапка» частного сыщика… Я вспомнила свой недавний разговор с Гариком в кафе. Как я понимаю капитана! Сейчас бы вернуться туда и кастрировать эту сволочь, чтобы раз и навсегда прекратить его карьеру! Но нельзя, нельзя… Сиди и слушай. Да делай детективные выводы…

Слушать, положим, было что: действие в конце концов переместилось… прямо на мамочкину кровать. Слышимость теперь была настолько идеальная (а кровать — ветеран любовных баталий — настолько скрипучая), что мне пришлось приглушить звук до минимума. Да и любовники не стеснялись выражать свои чувства на полную катушку… Я давно уже научилась относиться к подобным ситуациям, как к обычным рабочим моментам, так что мысль трудилась, не смущаемая ничем. Я размышляла: а не открыть ли мне по совместительству с детективным бюро еще и прокат аудиокассет эротического содержания? Кажется, подбирается неплохая коллекция: только на прошлой неделе — Эдик Халамайзер, теперь вот этот соблазнитель нимфеток…

Еще я думала о том, что ничего по-настоящему интересного пока не услышала. Да, Джафаров подонок, сожительствует одновременно с матерью и ее несовершеннолетней дочерью; но это к моему делу не пришьешь! Пока — никаких намеков на связь этого семейства со старушкой Прониной, даже отдаленных.

Полно, Татьяна: может, ее и вовсе не существует, этой связи? Почему ты решила, что она есть? Согласись: ведь ты ухватилась за Римму Гаджиеву просто потому, что другой ниточки у тебя не было! Ее шуба и шапочка, как и разговор с Вероникой — кстати, неизвестно о чем! — слишком призрачные «улики». Просто курам на смех. Не говоря уже о моем друге Папазяне!

Наконец после двадцатиминутных мучений «папочка» и «дочка» — палач и его жертва — одновременно испустили дух в любовной агонии. Еще около получаса ушло на «воскресение из мертвых», так что я с тоской осознала, что засветло мне из Комсомольского поселка не выбраться. И лишь на втором часу моих бдений я почувствовала, что сейчас надо быть начеку: после секса на Ирку навалилось запоздалое раскаяние. Она начала «истерить».

— Тимурчик, мне страшно! Как подумаю, что мы с тобой сделали…

— А ты не думай, моя сладкая.

— Как же — «не думай»… Тебе легко говорить! И про мать все время мысли лезут всякие… Что будет, когда она узнает?

— Брось, детка. Ничего ей не сделается. Если даже… все это в конце концов выплывет. Только не должно это выплыть, слышишь?.. Ирка!

Молчание.

— Ириш-ка! А-у!.. Иди сюда, слышишь? Вот так… Все будет хорошо, если будешь слушаться «папочку». Обещаешь слушаться?

— «Папочку»… Вот ты говоришь, что любишь, а сам только использовал меня! И не любишь ты меня вовсе…

Звучное всхлипывание.

— Ну вот, опять двадцать пять! А для кого же я, по-твоему, все это затеял, дурочка? Ведь мог бы припеваючи жить с твоей мамочкой до самой смерти. Она бы не возражала, это уж точно!

— Не напоминай мне про мать!

— Ты сама про нее вспомнила, не надо… Все это для тебя, детка. Иди ко мне… М-м, какие грудки…

Шуршание, стоны и всхлипы, чмоканье — на пять минут.

— Теперь веришь?

— Угу…

— Вот и умница, «дочка». Главное — чтобы у тебя нервишки не сдали, поняла? Будешь делать так, как я сказал — все будет хорошо.

— Обещаешь?

— Конечно, моя сладкая.

— Поклянись!

— Клянусь — вот этой маленькой штучкой… И вот этой тоже…

Счастливое хихиканье, и снова — долгая звучная пауза.

— Тимурчик… Подожди, я хочу спросить. Тогда, в субботу вечером…