— Это хороший знак, — шептала Лариса Валентиновна, держа Алису под руку.

Дождь, как и все собравшиеся, решил сказать последнее «прости» Радмиле Анатольевне Райской.

На следующий день в коттедж приехал импозантный мужчина лет шестидесяти.

Вадим спустился в гостиную и представил Алисе Ярослава Степановича, адвоката Райской.

— Нам лучше пройти в кабинет.

— Не возражаю.

Ярослав Степанович подошел к двери, затем резко обернулся:

— Алиса Витальевна, соблаговолите и вы поприсутствовать.

— Я?

— Она? — Кристя крепче прижалась к Вадиму. — С какой стати постороннему человеку присутствовать при чтении завещания? Ярослав Степанович, объяснитесь.

— Всему свое время.

— О господи! — Кристина схватилась за сердце. — Я так и знала. Радмила упомянула ее в завещании. Не могу поверить! Вадим…

Райский кивнул:

— Алиса, проходи. Кристин, успокойся, давай обойдемся без истерик.

— Я посмотрю, как ты заговоришь, когда узнаешь, что мать оставила ей кругленькую сумму.

Адвокат тем временем расположился за столом Вадима, водрузил на нос очки в толстой роговой оправе и достал из портфеля коричневый конверт.

Откашлявшись, Ярослав Степанович начал:

— «Я, Райская Радмила Анатольевна, находясь в здравом уме и твердой памяти, завещаю все свое движимое и недвижимое имущество, которое имеется на момент составления завещания, своему сыну, Райскому Вадиму Борисовичу…»

Кристя захлопала в ладоши:

— Вадька, поздравляю!

— Думай, что говоришь, ты не в цирке.

— Вы позволите продолжить?

— Да-да, извините, не сдержалась.

— «Райский Вадим Борисович сможет начать распоряжаться наследством лишь в том случае, если в течение шести месяцев после моей смерти сочетается законным браком с Малаховой Алисой Витальевной. Если по истечении полугода бракосочетание не состоится, все мое движимое и недвижимое имущество будет передано на благотворительные цели».

С минуту все хранили гробовое молчание, а затем Кристина пришла в себя, и началось…

— Бракосочетание? Вы спятили? Я не верю! Не верю! Радмила не могла так со мной поступить! Это она, лживая гадина, давила на Райскую. Она заморочила ей голову! Радмила не соображала, что делает. Я требую признать завещание недействительным! Вадим, не молчи, скажи ему, что завещание липовое!

Райский сжал кулаки. По его взгляду Алиса поняла — сейчас начнется страшное. И не ошиблась.

На нее вылился ушат грязи, оскорблений и столько же ненависти. Райский обвинял Алису во всех смертных грехах.

— Ты постепенно втиралась в доверие к матери, чтобы достичь своих меркантильных целей.

— Я не знала, клянусь!

— Лгунья! Ты самое подлое и фальшивое существо, с которым мне когда-либо приходилось встречаться. А мать… как она могла? Да провались пропадом ее состояние! Мне не нужно ни копейки, я вполне могу обеспечить себя сам. Ненавижу, когда ставят условия! Вы за моей спиной строили планы, даже не соизволив поставить меня в известность. Это подло, гадко, низко! Ты… ты… видеть тебя не хочу!

— Вадим, одумайся, — негодовала Кристина. — Ты с ума сошел! Это ж целое состояние, мы немедленно должны оспорить завещание, а эту… надо гнать из коттеджа поганой метлой.

Ярослав Степанович напомнил о себе тихим постукиванием пальцами по столешнице:

— Спешу вас заверить, завещание не поддельное и оспариванию не подлежит. Такова воля покойной, все остальное… ваше личное дело. Я свою миссию выполнил, посему разрешите откланяться.

Адвокат вышел, Вадим продолжал орать:

— Почему она так со мной поступила? Кто ей мешал поговорить, объяснить… Может, я и сам хотел на тебе жениться, а теперь из-за кабального завещания чувствовать себя обязанным, зависимым…

— Вадим! Ты обалдел?

— Замолчи, мне не до твоих воплей.

Кристина подбежала к Алисе:

— Вон! Пошла вон, мерзавка! Убирайся с глаз долой!

Сглотнув, Алиса попятилась к двери.

Выбежав из кабинета, Алиса метнулась в кухню. Попросив Ларису Валентиновну приготовить крепкий кофе, уронила голову на стол.

— Ты чего, девка, слезы льешь? Радоваться надо.

— Чему? Знали бы вы, что там случилось.

— Так я вроде как знаю, адвокат про свадебку упомянул?

— Откуда вы знаете?

— Мне Райская рассказала. Перед тем как отправиться в больницу, Радмила Анатольевна зашла ко мне. Протянула толстый конверт с деньгами американскими, расплакалась и поведала о своей скорой кончине, поэтому-то и в больницу собралась, не хотела в доме помирать. А деньги… так сказать, моя доля наследства. Тогда Радмила и про завещание обмолвилась, предупредила, что в коттедже война начнется, тебя гнобить станут. Просила поддержать в трудную минуту, напомнить о ее просьбе.

Алиса вздрогнула. Перед глазами отчетливо возникла Райская и невнятная речь о правильно сделанном выборе. Радмила советовала выдержать, но что именно, не уточняла.

— Зачем же вы это сделали, Радмила Анатольевна, зачем? Теперь Вадим меня возненавидел, я для него подлая гадина, заморочившая голову больной матери.

Лариса Валентиновна сочувственно кивала.

Чуть позже Алиса поднялась в комнату, щелкнув замком, легла на кровать и, уткнувшись лицом в подушку, известным способом излила ей душу.

Час спустя она твердо знала, чему посвятит завтрашний день. У нее есть честно заработанные деньги, а значит, ничто не помешает заняться поисками нового пристанища.

* * *

Утром Алису пригласили в кабинет. Желая оградить себя от потока новых оскорблений, она с порога сообщила:

— Спешу вам сообщить, я сегодня же начинаю искать квартиру. Через неделю, максимум через две вы избавитесь от моего присутствия.

Вадим затушил сигарету, Кристя, отвернувшись к окну, теребила в руках карандаш.

— Придется повременить, — жестко возразил Райский. — Я много думал и пришел к выводу… последнюю волю матери, какой бы безумной она ни казалась, мы обязаны выполнить. После сороковин подадим заявление, тебе придется остаться в коттедже.

Кристина сломала карандаш.

— Черт бы побрал все завещания! Радмила поставила нас в тупик, лишить родного сына состояния, если тот не женится на первой встречной, — верх сумасшествия. Ты обязана восстановить справедливость, Вадим должен вступить в права наследования.

— Кристина, помолчи, пусть она выскажет свое мнение.

— Что ж, если для получения наследства требуется заключить брак, ради бога.