«Боже! Как ты меня ненавидишь! Когда я умру, у тебя, верно,будет праздник».

Джордж запротестовал, но она перебила его:

«Можешь смеяться, но я все-таки расскажу тебе. Этот домубьет меня — Зарида так прямо и сказала».

Все расположение Джорджа к упомянутой Зариде мигомулетучилось. Он-то знал, что стоит жене уверовать в этот бред, и переезднеизбежен.

«Что еще сказала эта женщина?» — сухо осведомился он.

«Она не могла долго говорить: была слишком расстроена. Нокое-что все-таки сказала. У меня на столике в стакане стояли фиалки. Онапоказала на них и вскрикнула:

«Уберите их прочь! Прочь! Никаких синих цветов! В вашем домене должно быть синих цветов! Помните, синие цветы для вас — смерть!»

А ты ведь знаешь, — добавила миссис Притчард, — ядействительно никогда не любила синий цвет. Всегда чувствовала, что он мневреден».

Джордж был достаточно благоразумен и промолчал, что первыйраз об этом слышит. Он спросил только, что эта таинственная Зарида собойпредставляет. И миссис Притчард с удовольствием принялась ее описывать.

«Густые черные волосы, собранные на затылке, мечтательныеполузакрытые глаза, черные круги вокруг них, а рот и подбородок скрыты чернойвуалью. Говорит немного нараспев, с заметным иностранным акцентом, по-моему,испанским».

«Ну что ж, в общем вроде все как и положено», — бодрозаметил Джордж.

Миссис Притчард тут же снова закрыла глаза.

«Ну вот, мне сразу стало хуже, — сказала она. —Вызови сиделку. Твоя бессердечность меня убивает, и ты это прекрасно знаешь».

Через два дня после этой сцены сестра Коплинг подошла кДжорджу и мрачно сказала:

«Зайдите к миссис Притчард. Она получила письмо, которое ееочень сильно расстроило».

Он поднялся к жене.

«Прочти», — сказала она, протягивая ему письмо.

Джордж прочел. Оно было написано большими черными буквами насильно надушенной бумаге.

«Я видела будущее. Верьте мне: час близок… Бойтесь полнойлуны. Синяя примула — предупреждение, синяя роза — опасность, синяя герань —смерть…»

Джордж хотел было рассмеяться, но, поймав предостерегающийвзгляд сиделки, сдержался и довольно неловко пробормотал:

«Она тебя просто запугивает, Мэри. Послушай, ведь ни синихпримул, ни синих гераней не бывает».

Но миссис Притчард только плакала и причитала, что дни еесочтены. Джордж с сиделкой вышли на лестницу.

«Чушь какая!» — вырвалось у него.

«Конечно», — подтвердила та.

Однако что-то в ее тоне его насторожило, и он взглянул нанее повнимательнее.

«Но вы же.., вы же не верите?..» — вырвалось у него.

«Нет-нет, мистер Притчард. Конечно нет. Все эти предсказаниясплошная чушь. Но.., но какой в этом смысл? Прорицатели зарабатывают своимипредсказаниями. А эта женщина запугивает миссис Притчард без всякой видимойпричины. Никак не пойму: зачем ей это? И еще одно…»

«Да?»

«Миссис Притчард говорит, что Зарида ей кого-то напоминает».

«Кого бы это?»

«Словом, мне это не нравится, мистер Притчард, совсем ненравится».

«Вот уж не думал, что вы так суеверны».

«Я не суеверна, я просто чувствую, что здесь что-то не так».

Прошло еще четыре дня, и произошел первый инцидент. Чтобыобъяснить его, надо описать комнату миссис Притчард.

— Это ты лучше предоставь мне, — прервала егомиссис Бантри. — Так вот: комната у нее была оклеена этими новомоднымиобоями. Цветы, цветы и еще раз цветы. Такое ощущение, будто попала в клумбу.Глупость, конечно, страшная. Я хочу сказать, не могут они все цвести одновременно…

— Не придирайся, Долли, — заметил ее муж. —Все и так знают, что ты одержима цветами.

— Но ведь это абсурд, — возмущалась миссисБантри. — Собрать вместе колокольчики, нарциссы, люпины и астры!

— Да, дизайнер был явно не силен в ботанике, — согласилсясэр Генри. — Но продолжайте же.

— Так вот: среди этого моря цветов были желтые ирозовые примулы… Ой, извини, Артур, это ведь ты рассказываешь…

Полковник Бантри продолжил историю:

— Однажды утром миссис Притчард начала звонить вколокольчик как одержимая. Мигом примчалась прислуга. Все были уверены, что унее приступ. Ничего похожего. Она сидела в постели и истерично тыкала пальцемна обои. И там, среди примул, теперь была одна синяя.

«Ой, — воскликнула мисс Хельер, — мне как-то не посебе!»

Джордж попытался убедить жену, что этот цветок был на обояхи раньше, но ему это не удалось. Миссис Притчард была твердо уверена, что дотого самого утра никакой синей примулы там не было. К тому же накануне как разбыло полнолуние, и миссис Притчард не помнила себя от страха.

— Я встретила Джорджа Притчарда в тот самый день, и онрассказал мне все, — вмешалась миссис Бантри. — Я пошла проведатьмиссис Притчард и, как могла, постаралась ее успокоить. Куда там! Я ушла стяжелым сердцем. Помню, еще повстречала Джин Инстоу и поделилась с нейновостями. «Что, в самом деле так расстроилась?» — удивилась Джин. Я ейсказала, что миссис Притчард настолько суеверна, что вполне может умереть отстраха.

А Джин, надо вам сказать, девица довольно своеобразная.Возьми да и ляпни в ответ: «А может, оно и к лучшему. Вам так не кажется?» Итаким еще безразличным тоном, что я была просто в шоке. Нет, я понимаю, теперьэто в моде — вести себя вульгарно и вызывающе, только я никак не могу к этомупривыкнуть. А Джин ухмыльнулась и говорит:

«Да что вы так напряглись-то? Это ж правда. Разве у неежизнь? И сама не живет, и мужу не дает. Напугать ее до смерти — лучше и непридумаешь».

Я говорю: «Джордж с ней так терпелив». А она: «Да, уж есликто заслужил награду, так это Джордж Притчард. Привлекательный малый. Вот ипоследняя их сиделка тоже так думала. Как ее? Карстерс, что ли? Хорошенькаятакая. То-то они с хозяйкой и не поладили».

И очень мне, знаете, не понравилось, каким тоном Джин всеэто сказала. Тут поневоле призадумаешься… — Миссис Бантри сделаламногозначительную паузу.

— Конечно, дорогая, — спокойно произнесла миссМарпл. — Всегда возникают вопросы… А мисс Инстоу тоже хорошенькая?Наверное, и в гольф играет?

— Просто замечательно, и не только в гольф. И такаямилая, просто душка: волосы светлые, а глаза ну прямо цвета неба. И кожанежная. Все, конечно, знали, что она и Джордж Притчард… То есть это если бысложились обстоятельства по-другому… Они так подходили друг к другу…