Маша медленно вытащила свою ладонь из руки Симы.

— Если бы он сам мне сказал…

— О… — Серафима горько усмехнулась. — Я вам объясню — у Кости мягкий характер. Не такой, как у Софьи Дмитриевны. А она настроена решительно. Так что не стоит обольщаться. Она сможет убедить его в неправильном выборе. Род Цапельских достоин только самого лучшего, а вы, простите, не отвечаете заданным параметрам. Так что берите деньги — они вам помогут. Или считаете, что сумма недостаточна? — Серафима взялась за свои серёжки.

— Это такой бред, что я… — губы Маши нервно дрогнули.

— Нет, милочка, это не бред, — Серафима приблизила своё лицо, и Маша увидела в её глазах растерянность, — это правила, которые приняты в нашей семье. Мне крайне неприятно сейчас говорить вам об этом, но я вынуждена делать это. Подумайте хорошенько. Деньги вам нужны. Кажется, ваши родители сейчас испытывают финансовые затруднения.

Маша нахмурилась.

— На что только не пойдёшь ради любимой дочери, правда? Квартира в хорошем доме, почти в центре…

— У меня только комната…

— Ну-ну… Насколько мне известно, они выкупили всю жилплощадь. Но сумма была достаточной, чтобы по уши влезть в долги. Видите, они пошли на это ради вас. Так что вас удивляет в моём предложении? Мы все любим Костю и готовы бороться за него. Берите деньги и помогите своим близким. Борис может отвезти вас прямо сейчас, — Сима выдохнула. — Это даже странно, если не сказать — подозрительно, что подобное случилось именно тогда, когда здесь появились вы… Криминальное прошлое ваших близких…

Маша почувствовала, как её уши начинают полыхать. Она негромко произнесла:

— Я уйду из вашего дома сейчас же. Но деньги оставьте себе, мне они не нужны.

Лицо Симы порозовело от напряжения, когда Маша покидала её комнату, но она не пошла за ней и не видела, как та прямиком направилась в комнату Кости.

Такси остановилось за воротами. Грузный водитель с недовольным лицом, почёсываясь, смотрел, как Маша и Костя запихивают чемодан на заднее сидение.

— Не испачкаете? — таксист развернулся, разглядывая багаж, и салон наполнился запахом пота вперемешку с цветочным освежителем.

— Он чистый, — деловито ответила Маша и села рядом со своей поклажей.

В окне маячила Сима. Катя пыталась поймать взгляд Маши, но та старательно отворачивалась. Костя, зашагал к дому, обернувшись лишь один раз, прежде чем машина тронулась.

— Поехали? — Маша откинулась на спинку кресла и чуть опустила стекло.

Когда автомобиль выехал с улицы и, набрав скорость, последовал к окружной дороге, Маша забарабанила пальцами по кожаной обивке. Она следила за дорогой и, как только Николаевское оказалось по правую руку от неё, а такси поравнялось с указателем, удовлетворённо кивнула и попросила:

— Остановитесь чуть дальше, вон у того поворота, где рекламный баннер дома отдыха.

— В смысле? — таксист в недоумении уставился на пассажирку. — Что-то забыли?

— Нет, — Маша пожала плечами, — мы уже приехали.

— Издеваетесь?! Я кого теперь в город повезу? Заказ в город был…

— Я всё оплачу, — ответила Маша, — не переживайте. Переведу деньги с карты, хорошо? — она вздохнула, изобразив печаль. — Мы с моим молодым человеком поругались.

— Да мне плевать, делайте что хотите! — такси остановилось на обочине. — С ума все посходили, — грозно подытожил дядька и вытер шею грязным платком.

Маша заплатила и вылезла наружу, выдернув следом чемодан. Таксист поскрёб затылок, затем нажал на газ. Из-под колёс брызнул дорожный гравий, обдав Машу облаком пыли.

На баннере с рекламой пансионата «Николаевское» была изображена счастливая семья из четырёх человек, похожих друг на друга не только светлыми пшеничными волосами и неестественными улыбками, но и жирно подведёнными усами. Задрав голову, Маша минут пять рассматривала стенд и прикидывала, сколько времени может занять попытка взобраться по столбу, чтобы внести подобные изменения.

Увязая колёсиками чемодана в гравии, Маша направилась по дороге, ведущей в дом отдыха. Она довольно быстро оказалась у главного входа, но дверь была заперта. Это не удивило, ведь пансионат, со слов Люськи, не работал. Но в одном из окон горел свет, и Маша твёрдо решила попасть внутрь, а потому некоторое время жала на звонок и стучала кулаком, прежде чем услышала шаги.

— Чего вам? — удивлённо спросила женщина в синей робе, измазанной краской. Косынка, надвинутая на лоб, перчатки, торчащие из кармана, не оставляли сомнений — ремонт в пансионате шёл полным ходом, не смотря на время.

— Здравствуйте! — бойко затараторила Маша. — Вот и я! Приехала!

Женщина открыла дверь пошире, с интересом разглядывая Машу и её чемодан.

— Извините, я тут работаю, и меня не предупредили, что кто-то приедет… А управляющий отдыхать укатил. Устал, видно, — усмехнулась женщина. — Гогулин, что ли, распорядился?

— Кто? А я даже не знаю, — невинно захлопала Маша ресницами. — По телефону договаривались. С мужчиной. Может, и Гогулин.

— Да? А что, что делать-то будете?

— Так это… — Маша развела руки в стороны, словно показывала размер, — рекламу рисовать. Эскиз. Так сказать, зарисовку Николаевского — река, дорога, лес. Для рекламной кампании.

— Художница? — с уважением произнесла женщина и протянула руку. — Здравствуйте, коллега, — в её голосе послышался смех. — А я Тоня, маляр. Проходите, — она громко икнула и почесала нос.

Маша огляделась по сторонам и шагнула в тёмный коридор, закрыв за собой входную дверь.

— Паспорт у вас есть? Не подумайте чего, но вдруг проверка? Вы как оформились — по договору или…

— Или, — вздохнула Маша и добавила, — но это временно. Хочу ИП открыть, рекламой заниматься. Но на это всё деньги нужны, понимаете?

— Как не понять? Я тоже пашу без отпусков и пропусков. Лишь бы деньги платили, — она опять икнула.

Они поднялись на второй этаж, где оказались в коридоре с номерами.

— По мне так снести бы это старьё, да новое здание построить. Сколько не перекрашивай, а эсэсэсэром за версту несёт! А, тебе не понять, — махнула рукой Тоня. — Вот, можешь здесь вещички свои бросить. Здесь всё такое, — она обвела рукой помещение, — допотопное. Но матрацы есть, одеяла. Если не брезгуешь, конечно. Посуда кой-какая. Вода, правда, только холодная. Но если струю не сильно пускать, то вполне себе мыться можно. Я уже приноровилась, для моих трёх волосин немного надо, а вот твои кудри промыть будет сложно. Придётся чайник кипятить. Но ты за гигиену не переживай. Здесь ни бомжей, ни торчков отродясь не было.

— Так я ненадолго, — Маша подошла к окну и выглянула наружу.

— Не понравится, скажешь, — Тоня похлопала себя по карманам и выудила пачку сигарет. Достала одну и заложила за ухо. — В Николаевском можно комнату снять. Есть у меня знакомые. Сюда раньше и москвичи ездили, только наш сарай им не больно нравился. Сервиса никакого. Гогулин говорит, опять продадут пансионат. Может новые хозяева поумнее будут? Ты глянь, какая красота кругом!