месяца после статьи в Time компания обанкротилась. Нескольким ее руководителям были предъявлены обвинения; один из них, виновный в мошенничестве с ценными бумагами и торговле с использованием инсайдерской информации, был в конце концов приговорен к тюремному заключению сроком 24 года. Это была компания Enron, которую иногда называют самой коррумпированной корпорацией в истории, и причиной ее разложения стала культура безжалостной конкуренции.

Уловка правил, сделавших игру Enron такой устрашающе жестокой, состояла в провоцировании ожесточенного соперничества между игроками. Соперничество отличается от конкуренции. Соперничество – продукт конкуренции, ее сужение и ожесточение. Соперничество возникает с течением времени между сторонами, часто конфликтовавшими друг с другом, у которых позади история напряженных схваток, промахов и опасных ситуаций. Исследования показывают, что, соревнуясь с кем-то, кого они считают врагом, игроки «чувствуют, что на карту поставлен их статус». Это может стать источником сильной мотивации, особенно когда соперничество направлено против общего врага. Соперничество между компаниями достигает высшей точки, когда они конкурируют в одной области и находятся почти на одном уровне. И даже географическая близость друг к другу может повысить степень вражды двух фирм. Такое вот эхо нашего порой кровавого прошлого охотников-собирателей.

Соперничество способно менять мир. Одним из ярких примеров этого является история, хорошо известная в Кремниевой долине. Она началась, когда глава Apple Стив Джобс встретил одного из руководителей Microsoft, конкурента на рынке технологий, с которым Джобса связывала давняя вражда и который однажды с помощью стратегии доминирования чуть не разрушил Apple. Человек из Microsoft был женат на подруге жены Джобса Лорен, так что встречались мужчины довольно часто. «После любого контакта с тем парнем Стив всякий раз возвращался в ярости, – вспоминает бывший топ-менеджер Apple Скотт Форстолл. – Однажды тот сказал ему, что в Microsoft решили проблему вычислений… и что они собираются делать планшеты со стилусами. Он бросил это в лицо Стиву с таким видом, словно Microsoft собирается управлять миром с помощью своих планшетов со стилусами. В понедельник, придя на работу, Стив сначала разразился руганью, а затем сказал что-то вроде: „Давайте покажем им, как это делается на самом деле“». Высокомерное поведение человека из Microsoft стало триггером. Джобс создал рабочую группу для экспериментов с планшетами, управляемыми не стилусами, а пальцами. Изобретенное ими устройство стало сначала iPhone, а потом было преобразовано в iPad. «Все началось, потому что Стив ненавидел того парня. В этом была истинная причина, – сказал Форстолл и глубокомысленно добавил: – Microsoft не повезло, что Стив и тот парень вообще встретились».

Для успеха не обязательно быть ослепленным соперничеством, как в истории со Стивом Джобсом, или вынужденным сражаться за ревностно обороняемый ограниченный объем статуса, как сотрудники Enron. Чаще всего мы играем в статусные игры лицом к лицу с другими игроками, они находятся непосредственно вокруг нас. Как солдат на войне, нас обычно поддерживают награды, которые мы получаем не за то, что пробились на самый верх, а в ходе рутинной игры с теми, кто нас хорошо знает: с коллегами, членами семьи, друзьями из реальной жизни и так далее. Мы демонстрируем знание правил игры, следуем им добросовестно и умело, доказывая свою ценность для общей миссии. Мы все время надеемся, что нашу игру оценят, что нами восхитятся, а от нас ожидают, что мы также отплатим восхищением. Но игры, в которые мы играем, приобретают над нами необыкновенную власть. Слишком часто, когда меняются правила, вместе с ними меняемся и мы.

10. Игровой автомат статуса

Мы начинаем понимать могущество игры в статус. Стараясь разглядеть правду в основании мифа о человеческой природе, мы невольно замечаем ее безграничную способность как создавать радость, как и сеять хаос. Добившись связей и статуса, мы ликуем, а потеряв его, можем заболеть, загрустить, задуматься о суициде или об убийстве. Высокостатусные мужчины и женщины завораживают нас, чтобы увидеть их, мы идем в театры, конгресс-холлы, кинозалы и на спортивные арены. Порой, когда в нас включается механизм «подражай – льсти – приспосабливайся», мы чувствуем, что почти одержимы ими. Но это не единственное, что игра может изменить помимо нашего желания. Как обнаружили сотрудники Enron, правила можно поменять таким образом, что они будут способствовать развращению. Стратегии, с помощью которых мы обретаем связь и статус, предопределяют то, кем мы являемся. В известном смысле мы становимся пешками в своих играх.

В последние годы что-то подобное происходит с 3,6 миллиарда пользователей социальных сетей. Социальные сети – арена битвы за статус. Иначе и быть не может: перед нами в прямом эфире разворачивается человеческая жизнь. Здесь есть все: игры в успех с помощью селфи и хвастовства, едва прикрытого ложной скромностью, игры в добродетель, которую ведут фитнес-гуру и политики, игры в доминирование, которыми заняты проводники травли и культуры отмены. Но повседневные устремления, в любом случае проявившиеся бы онлайн, привлекли внимание технологов, которые принялись незаметно менять правила игры и связанные с ней символы. Конкуренция становится все более жесткой, а желание играть – до безумия непреодолимым. Проведенный в 2019 году в США опрос почти двух тысяч пользователей смартфонов показал, что они проверяют свои телефоны в среднем 96 раз в день, иногда каждые десять минут. Это на 20 % больше, чем еще два года назад. Другое исследование на выборке из 1200 пользователей показало, что 23 % проверяют телефоны в течение минуты после пробуждения, 34 % умудряются продержаться пять-десять минут и только 6 % удается протянуть два часа и дольше.

Это подтверждает и мой опыт. Несмотря на то что я только иногда писал в твиттер, примерно раз в неделю выкладывал фото в инстаграм и никогда не постил в фейсбук[22], я обнаружил, что смартфон стал моим постоянным спутником. В конечном итоге я отказался от его использования, обнаружив, что даже во время прогулок на природе с женой и собаками не могу не доставать его из кармана. Я каждые несколько минут открывал приложения социальных сетей, а мой палец постоянно делал листающие движения. Безо всякой мысли – смартфон просто появлялся у меня в руках. И даже когда я оставлял его дома, рука много раз тянулась к карману, как будто ею управлял кто-то невидимый.

Технология – очень мощная магия. А главный волшебник – доктор Б. Дж. Фогг, основатель Лаборатории технологий убеждения на базе одного из самых популярных учебных заведений Кремниевой долины – Стэнфордского университета. История Фогга началась в 2007 году, когда он стал вести десятинедельный курс, где обучал созданию приложений в фейсбуке с использованием технологий убеждения. К концу курса его участники успели