— А мы… опять в них будем садиться?

От страха Алексис едва могла говорить, и Эдвина поспешилауспокоить ее, но она и сама с трудом выговаривала слова из-за душивших ее слез.Эти шлюпки… такие ненадежные, но дающие шанс на спасение… их было там так мало…если б их было больше, все остались бы живы.

— Не плачь, Лекси… пожалуйста, не плачь… — только ипроизнесла она, сжимая маленькую ручку сестры. Она даже не могла обещатьАлексис, что скоро все будет опять хорошо. Эдвина и сама в это уже не верила,так как же она будет давать пустые обещания детям? Ее сердце разрывалось отгоря.

Взглянув на пристань, Эдвина увидела сотни, если не тысячилюдей, океан лиц. А когда вспышки залпов опять осветили небо, она поняла, чтоих еще больше. Люди были повсюду. В газетах потом сообщали, что на пристанисобралось тридцать тысяч человек, а еще десять тысяч растянулись по берегам.

Но среди этой многотысячной толпы не было любимых и близкихим людей. Те, кому они были дороги, погибли, никто их не ждал, никто нерадовался их возвращению. Во всем мире некому было позаботиться о них. Теперьвсе свалится на ее плечи и на бедного Филипа. В свои шестнадцать лет он долженбыл из мальчика превратиться во взрослого мужчину, и он добровольно принялтакое бремя — лишь только они оказались на «Карпатии». Но Эдвине это казалосьужасно несправедливым.

Филип велел Джорджу надеть куртку и встать рядом с Алексис.У Эдвины сжалось сердце при виде их рваной одежды и несчастных лиц. Онивнезапно стали похожи на тех, кем, собственно говоря, и были. Все детиУинфилдов теперь сироты.

Пассажиры «Карпатии» высаживались первыми. Потом наступиладолгая пауза: капитан собрал всех остальных в салоне, где они ночевали, ипрочел молитву за тех, кто погиб в море, и за тех, кто спасся. Потом повисладолгая минута молчания, нарушаемая тихими всхлипываниями.

Люди стали прощаться друг с другом; последние поцелуи,объятия, потом все пожали руку капитану Рострону и в тишине стали покидатьпароход. Они никогда не встретятся больше, но всегда будут помнить друг друга.

Две женщины первыми подошли к трапу и, неувереннооглядываясь, стали медленно спускаться. Слезы текли по их щекам: они былиподругами из Филадельфии и обе потеряли мужей. На полпути они остановились,услышав гул толпы. Это был гул скорби, горя и сочувствия, но звучал он довольноустрашающе, и Алексис опять прижалась к Эдвине, заткнув уши и зажмурившись, аФанни подняла жуткий рев на руках Филипа.

— Все в порядке… все в порядке, дети. — Эдвинапыталась успокоить их, но ее голос потонул в общем шуме.

Она ужаснулась, заметив продирающихся вперед репортеров,которые засыпали вопросами измученных пассажиров. Вспышки фотоаппаратовчередовались со вспышками молний в ночном небе. Это была жуткая ночь, но нестрашнее той, что привела их к такому финалу. То была худшая ночь в их жизни, аэта… эта лишь еще одна. Эдвина, внимательно следившая за братьями и сестрами,спускавшимися по трапу, надеялась, что ничего худшего с ними уже не случится.

У нее не было шляпы, и она вымокла до нитки, спускаясь напристань с дрожащей Алексис на руках. Филип нес двух малышей, а испуганныйДжордж послушно шел рядом. Толпа казалась огромной, и неизвестно, что былоделать дальше. Уже стоя наконец на твердой земле, Эдвина едва не оглохла откриков, долетающих из толпы. Люди выкрикивали имена.

— Чендлер!.. Харрисон!.. Гейтс! Гейтс!.. Вы виделиих?..

Это кричали родственники и друзья, которые с отчаянием инадеждой вглядывались в лица спускающихся по трапу пассажиров, но Эдвина скаждым именем лишь качала головой — она не знала никого из них. Невдалеке онаувидела Тейеров, которых обнимали друзья из Филадельфии. Кругом стояли кареты«Скорой помощи», и снова, и снова вспыхивали блицы фоторепортеров.

Из толпы доносились рыдания, когда те, кто спускался потрапу, отрицательно качали головой в ответ на чье-то имя. К тому времени полныйсписок спасенных еще не был опубликован, и у многих, чьи родные и друзьясовершали плавание на борту «Титаника», теплилась надежда: вдруг их близкие непогибли. «Карпатия» отказалась общаться с прессой, охраняя покой своихпассажиров, но сейчас капитан Рострон был бессилен защитить их.

— Мэм… мэм! — К Эдвине подлетел репортер, чуть нестолкнув с ее рук Алексис, и начал орать ей в лицо:

— Это ваши дети? Вы с «Титаника»?

Он был ужасно наглый и назойливый, но Эдвина в этой ужаснойтолчее никак не могла его обойти.

— Нет… да… я… пожалуйста… пожалуйста… Она не смогласдержать слез, резкая вспышка фотоаппарата ослепила ее. Филип попыталсязащитить сестру, но ему мешали дети, вцепившиеся в него. Вдруг целая толпарепортеров окружила их, оттеснив Джорджа, и Эдвина закричала, чтоб он неотходил от нее.

— Пожалуйста, пожалуйста, уйдите!..

Журналисты налетели и на Мадлен Астор, когда она спустиласьсо своей служанкой, но Винсент Астор и ее отец, мистер Форс, оттеснилиназойливых репортеров и усадили Мадлен в санитарную машину Эдвине и Филипуповезло меньше, но они довольно быстро пробрались сквозь толпу и наконец сели водин из автомобилей, присланных из «Ритц-Карлтона», и поехали по Седьмой авенюк отелю.

Они медленно вошли в холл роскошного отеля, жалкие оборванцыбез багажа. В холле тоже дежурили репортеры, и заботливый портье быстропроводил их в комнаты.

С Эдвиной чуть не случилась истерика, казалось, будто они ине уезжали. Те же, что и полтора месяца назад, красивые, элегантно обставленныекомнаты, только ведь теперь все изменилось. Им дали те же номера, в которых ониостанавливались, прибыв из Сан-Франциско, перед отплытием на «Мавритании» вЕвропу, куда они ехали, чтобы познакомиться с Фицджеральдами и отпраздноватьпомолвку Эдвины.

— Вин, с тобой все в порядке?

Она не сразу смогла ответить, но потом, в очередной разнапомнив себе, что теперь она в семье старшая, утвердительно кивнула Филипу.Она сидела на краешке роскошного дивана в рваном вечернем платье, промокшемпальто и башмаках и не знала, за что приниматься сначала.

— Все хорошо, — сама не веря в свои слова,прошептала она, потому что могла думать только о тех днях, всего нескольконедель назад, когда они тут жили с родителями.

— Хочешь, поменяем комнаты? — обеспокоенно спросилФилип.

Если она сейчас расклеится, что им тогда делать? К комуобращаться за помощью? Она теперь все для них, и поэтому Эдвина медленнопокачала головой, вытерла слезы и постаралась утешить детей. Она поняла, чтовсе сейчас держится на ней одной.

— Джордж, поищи меню. Нам нужно поесть. А ты, Филип,помоги Фанни и Алексис переодеться в пижамы.

Она вдруг вспомнила, что у них нет теперь никаких пижам, но,войдя в спальню, увидела, что приготовили для них владельцы отеля. На стулележала кое-какая женская одежда и несколько вещей для мальчиков, брюки исвитера, теплые носки и несколько пар обуви На кровати были разложены маленькиепижамки для девочек, две новые куклы, рубашечка и медвежонок для Тедди.