– Да.

Отъехав чуть в сторону, Живин велел потушить фары, завел руки Харина за спину, застегнул их браслетами и взглянул на время.

– Полночь. Пяток часов придется здесь помучиться. Не уснуть бы.

Но бодрствовать получалось плохо. Два часа Живин и Лапин терпели изо всех сил, выскакивали из машины, обтирали лица снегом, пытались сбросить с себя одолевавшую их дрему.

Григорий в очередной раз сел в машину и сам не понял, как провалился в глубокий сон.

Очнулся он от истошного крика Харина.

– Она стоит возле машины! – вопил тот.

Встрепенулись и Лапин со следователем, которые если и не спали, то крепко дремали.

– Что случилось?! – Опер схватился за пистолет. – Кто стоит?

– Женщина убитая! Она заглянула в окно! Лицо у нее светится!

Живину за всю его службу приходилось выезжать и не на такие происшествия, но тут он почувствовал, как по коже пробежали мурашки. Майор уголовного розыска по-настоящему испугался.

– Что выдумываешь! Какая убитая женщина?

– Она только что стояла возле машины и смотрела на меня через окно! – У Харина началась истерика, он рыдал и бился головой о спинку переднего сиденья.

Немного помешкав, Живин осторожно открыл дверцу и посмотрел по сторонам.

– Никого тут нет. Померещилось тебе.

– Нет, не померещилось. Она точно стояла! Посмотрите сами. Ее следы возле машины!

Живин вышел, с фонариком обследовал снег вокруг, но никаких посторонних следов не обнаружил и вернулся в машину.

– Хватит ломать комедию.

Он удобнее устроился на сиденье и больше уже не спал. Сон окончательно слетел с него. Григорий изредка с опаской вглядывался в окно, памятуя о страшных видениях преступника.

Ровно в пять утра Живин по рации вызвал оперативников, сидевших в засаде у подножия сопки:

– Седьмой, ответь восьмому.

Рация молчала. Живин несколько раз повторил вызов, а потом, уже с тревогой в душе, крикнул в микрофон:

– Самсон, ты что, спишь? Почему не отзываешься?

– Алло, это кто? – послышался неуверенный голос Воркутова.

– Не алло, а где парни?! Спят как сурки!

– Нет. Они вышли на улицу, сейчас позову.

– Значит, спят! Разбуди их, и подъезжайте!

Тут прозвучал строгий голос дежурного по управлению, услышавшего неподобающие переговоры:

– Прекратите засорять эфир!

На сопке Живин распорядился:

– Лапин и Карпов, остаетесь в машине Харина, охраняйте место обнаружения трупа. А мы с Воркутовым выезжаем в управление, оттуда поедем по адресам, задерживать остальных ублюдков. Связь осуществляем по рации. Держите ухо востро. Они могут приехать и засветло. Все равно город сегодня пустой, опасаться убийцам нечего. – Живин недобро усмехнулся и добавил: – Так им кажется.

Когда они приехали в управление и остались наедине, Кириллов рассказал Живину историю, от которой тому стало не по себе.

– Алексеич, что-то случилось с Воркутовым. У него, по-моему, крыша съехала от горя. Мы дремали, а когда проснулись, он нам рассказал, что Юлия прошла перед машиной. Я его спросил, как он в темноте ее разглядел. Ведь фары-то были выключены. Он ответил, что Юлия вся светилась. Одним словом, парня надо отправлять домой, а то натворит он чего-нибудь, убьет одного из этих мерзавцев, а нам отвечать.

– Ты не поверишь! Наш Харин тоже видел ее. В окно машины, мол, она смотрела. Нет, надо побыстрее закончить с этим делом. Нехорошее предчувствие у меня.

– А во сколько это было? – удивился Кириллов.

– Точно не знаю, но где-то около двух ночи.

– И у нас в это время! Давай позовем Воркутова и спросим.

– Не надо его трогать. Пусть думает, что видел ее. Может, ему легче от этого.

– Юлия, получается, не простая женщина. С какой-то энергетикой.

– Ты что, и впрямь поверил? – осведомился Живин. – Померещилось им все. Давай на задержание!

Дверь квартиры Любимцевых открыла полноватая женщина средних лет.

– Что вам надо?

– Мы из милиции, нам нужен Павел. Он дома?

– Спит. А что?

– Проводите нас к нему.

– Нет, я вас в квартиру не пущу. Где санкция прокурора?

– А вот и прокурор. – Живин указал на Алексеева. – Он вам любую санкцию нарисует.

Григорий отодвинул женщину в сторону и быстро прошел через коридор, заглядывая в комнаты. В одной из них он застал спящего молодого парня.

– Павел, ты арестован. – С этими словами Живин застегнул на его запястьях наручники.

Преступник сел на кровати и принялся непонимающе озираться по сторонам.

Тут в комнату забежала женщина, обняла парня, крепко прижала его к себе и начала голосить:

– Не отдам вам его! Один раз незаконно посадили, второй не позволю! Сынок, зачем они здесь?

Живин, наблюдавший за этим, приказал:

– Одевайся! Или в трусах увезем в управление. С нас станется!

Любимцев оттолкнул мать и крикнул ей со злостью:

– Мама, успокойся! Дай мне одеться!

Когда преступника привезли в управление, было уже семь тридцать утра. Шел второй день наступившего года.

Живин посадил Любимцева на стул и распорядился:

– Самсон, давай за остальными. Возьми дежурного опера. Вместо Карпова, которого мы задействовали на засаде, ночью подняли Вавилова. Пусть он вооружится и едет с тобой. Дежурного по управлению я предупрежу. Он же выделит вам машину. Воркутова отправим домой. С ним действительно что-то не то происходит.

После того как Кириллов с оперативником Вавиловым уехали на задержание преступников, остававшихся пока на свободе, следователь приступил к допросу Любимцева. Живин в углу тихонько пил чай и внимательно слушал их обоих.

– Гражданин Любимцев, расскажите, чем вы занимались в новогоднюю ночь, – начал Алексеев.

– Ничем, гражданин следователь. Спал дома.

– Гражданина Харина Станислава знаете?

– Знаю. А что?

– Вы с ним не катались в эту ночь на его машине?

– Нет, конечно. Я же говорю, что спал дома. Сильно устал.

Живин не выдержал, подошел к Любимцеву, схватил его за ворот, приподнял и процедил:

– Ты, гнида, отвечай нормально на вопросы! Расскажи, как вы изнасиловали и убили женщину, которую похитили возле парикмахерской. Упомяни и о том, как ты ей голову размозжил монтировкой, а золото, украденное у нее, подарил своей парикмахерше Марине. Если ты сейчас начнешь юлить, то знай, я с тобой буду разговаривать по-другому!