Тот долго ее рассматривал, взял дрожащими руками, почему-то взвесил на ладони.

– Это с той женщины, которую убил Любимчик. Саша с нее снял и подарил своей жене. Кулебякин его фамилия.

– Да уж фамилию-то мы знаем! Кому, говоришь, подарил?

– Своей жене. Ее зовут Юлия, а на кулоне буква «Ю» нацарапана, поэтому все решили, что цепочку лучше ей подарить.

– Что еще сняли с жертвы?

– Кольцо было.

– Где оно?

– У Антохи Нестерова.

– Мародеры! – Живин отвернулся, приказал подчиненным увести задержанного и пробурчал себе под нос: – Надо у того мерзавца изъять кольцо.

Не успела закрыться дверь за Лопуховым, в кабинете появился старший оперуполномоченный Юрий Сафонов.

– Начинается свистопляска после Нового года, – завел он речь про обстановку в городе. – Было уже несколько убийств и тяжких телесных повреждений, но, слава богу, все очевидные. Вы, говорят, раскрутили серьезную мокруху. Начальник приказал нам подключиться. Кстати, почему нас не подняли ночью? Мы вам подсобили бы.

– Да как-то управились своими силами, – ответил Живин, здороваясь с ним за руку. – Вот сейчас нам нужна помощь, чтобы закрепиться.

– А кто следователь?

– Алексеев. Он находится в прокуратуре, к нему надо таскать людей. Давайте, выходите на него и определяйтесь, что вам делать. А мы домой, уже двое суток не спим.

– Хорошо, все будет сделано. – Сафонов еще раз пожал руку Живину и вышел из кабинета.

Стоило уйти Сафонову, как в помещение влетел Шапошников, опытнейший оперативник, два года назад по возрасту переведенный в аналитическую группу. Он обладал феноменальной памятью, знал наизусть почти весь криминальный контингент города и точные места его обитания.

– Любимчика взяли? – спросил он.

– Да, – ответил Живин. – А откуда ты его знаешь?

– Я его сажал в восемьдесят втором году. Они бомжа забили насмерть. Их было пятеро, все малолетки. Любимчик тогда получил пять лет. Мало дали, основной был он. А мамашу его видели?

– Не только видел, из ее когтей кое-как вырвал драгоценного сыночка. Не хотела она нам его отдавать, утверждала, кстати, что по первому делу сын был осужден незаконно.

– Страшная мамаша! Знаешь, что она говорила в защиту сына на суде? Раскраивая человеку голову трубой, он, мол, руководствовался гуманными соображениями, добил, чтобы зря не мучился. Бомж после избиения малолетками все равно был не жилец. Ему, видите ли, было жалко человека!

– Гуманисты чертовы! – заявил Живин. – А тут он женщину молодую до смерти забил монтировкой, чтобы не мучилась от холода! Как земля терпит таких людей!

– На этот раз Любимчику не отвертеться. Надеюсь, лоб ему зеленкой намажут, расстреляют, – удовлетворенно проговорил Шапошников, покидая кабинет.

Живин с закрытыми глазами качался в кресле. В кабинете царил полумрак, верхний свет был выключен, тускло горела настольная лампа. Он был спокоен. Все дела сданы помощникам, преступники сидят по камерам, пора идти домой. Но Григорий медлил. Приятная истома грузно и мягко обволокла все его тело, не отпускала, да он и не пытался вырваться из этого состояния полудремы.

Стук в дверь привел его в чувство. В кабинет заглянул Воркутов.

Увидев его, Живин резко поднялся и сказал:

– Алексей, проходи. Чего ты опять приехал?

– Съездил к родным Юли, поговорил, порешал вопросы, и меня потянуло обратно к вам. Душа беспокоится.

– Посиди со мной. Давай поговорим, – сказал Живин и включил чайник.

Когда вода вскипела, он заварил чай прямо в чашках, пододвинул одну из них ближе к Воркутову и сказал:

– Возьми еще и сахар.

Воркутов положил себе несколько кусков рафинада, кивнул в сторону Лапина и Кириллова, отключившихся прямо здесь, в кабинете.

– Ребята давно спят? Уморились, конечно, сердечные.

– Леша, мы всех задержали. Они уже дают показания. У преступников, кроме тех сережек, изъяли цепочку с кулоном. Должны найти и кольцо. Если можешь, объясни мне, почему Юля вдруг выскочила из машины без верхней одежды. Что такое между вами могло случиться? Почему она так поступила и села в машину к посторонним парням?

– Для меня самого это тайна, которую я не могу разгадать. В последнее время мне казалось, что отношения между нами изменились не в лучшую сторону. Она стала холодна ко мне. Когда я ее в последний раз забирал с работы, Юля была под градусом, причем довольно сильно. Никогда такого за ней не наблюдалось. Все шло к тому, что случится несчастье. Если бы мы поехали к ней домой, то ничего не произошло бы. Но она ни с того ни с сего начала капризничать, предъявлять мне претензии, что совсем уже было на нее не похоже, требовала ехать то туда, то сюда. Да и в парикмахерскую ей по большому счету не надо было, разве что немного поправить укладку. А когда Юля выскочила из машины без шубы, для меня это был удар! Все ее выходки говорили мне только об одном: она меня разлюбила и хочет расстаться. Поразительно! Юля каталась со мной по всему городу, но вышла из машины именно в том месте, где сидели эти подонки и словно ждали ее! Если бы на ней была шуба, то убийцы на нее даже внимания не обратили бы. Мало ли женщин вокруг. То обстоятельство, что она была в одном платьице на морозе, подействовало на этих уродов как красная тряпка на быка.

– А любовь между вами была?

– Я же говорил, что Юля – моя первая и, скорее всего, последняя любовь. Тогда, на вечере, увидев ее в первый раз, я влюбился как мальчишка, и это чувство живо до сих пор. Но мне казалось, что она в последнее время ненавидела меня.

– Когда эти уроды силком увозили ее от парикмахерской, она кричала твое имя. Ненавистного ей человека она не звала бы на помощь.

– Так было?!

– Да, она звала тебя.

Воркутов закрыл лицо ладонями и горько, безутешно, навзрыд расплакался.

– Почему я не заметил эту машину?! Я мог спасти Юлю!

Живин встал из-за стола, подошел к Воркутову и положил руку ему на плечо.

– Успокойся. Ничего вернуть уже нельзя. Надо смириться с этим и жить дальше. Раз ты ее так любишь, то живи ради нее.

– Да, ради нее. А ведь получается, что она меня намеренно отталкивала от себя в последнее время, чувствовала свою смерть и не хотела брать меня с собой туда. А я-то, дурак, лез со своей ревностью. Любит – не любит. Прости, милая.

– Успокойся, – повторил Живин и растолкал спящих оперативников: – Орлы, подъем! У меня для вас есть сюрприз. – Он открыл сейф и достал бутылку. – Бренди «Плиска»! – объявил он торжественно. – Давайте отметим Новый год и разбежимся по домам!

– Алексеич, я удивляюсь твоей способности при любых ситуациях иметь заначку! – восхищенно заметил Лапин. – Раньше надо было ее вытаскивать, чтобы отметить праздник по-человечески.