– Ты с нами? – спросил Алексеев Живина.

Тот тоскливо посмотрел на труп женщины, лежавшей на снегу. Ему не хотелось оставаться с ним один на один. Он понял, что боится, но все же превозмог эти неприятные ощущения и отказался от предложения.

– Труп без присмотра оставлять нельзя, – сказал майор. – Я подожду коллегу, он сейчас подгонит грузовик.

– Как хочешь, – сказал следователь и приказал водителю трогаться с места.

Был полдень. Город внизу утопал в густом тумане. На вершине же сопки лучи солнца кое-как пробивались через плотную пелену, слабо освещали верхушки деревьев.

Лапин задерживался. Живин тихим шагом удалялся от трупа женщины, шел вниз по дороге. Его не покидало стойкое впечатление, что кто-то за ним наблюдает. Вдруг он ощутил движение сзади. Там словно кто-то пробежался по снегу.

Григорий рывком обернулся. В отблеске солнечных лучей тело женщины светилось, отливало каким-то цветом, трудно передаваемым словами. Он не смел больше повернуться к ней спиной, забыл о холоде, неподвижно стоял и ждал Лапина.

Наконец-то Живин услышал шум мотора. Он облегченно вздохнул, повернулся и увидел старенький самосвал, который следовал за «Жигулями».

– Тебя только за смертью посылать, – поворчал он на Лапина, подпрыгивая на месте и пытаясь согреться. – Друга чуть не заморозил. Приехал бы, а я с ней рядом лежу, тоже замерзший!

– Алексеич, извини, но город пустой, ни одной машины. Хорошо, что хоть этот подвернулся. Мусор вывозил.

– Ладно, не цепляйся к словам. – Живин махнул рукой. – Давай, загружаем труп. Кстати, посмотри на нее. Она ведь светится.

Лапин глянул на труп и негромко произнес:

– Алексеич, труп самый обыкновенный, только на солнце лежит. – Он насмешливо взглянул на своего руководителя. – Ты что, оробел тут без меня?

– С чего взял? Однако неприятное чувство есть. Это факт! Ну-ка, возьми ее за ноги.

Опера загрузили тело в кузов самосвала и поехали в морг.

Когда они вернулись в управление, было три часа дня. Дежурный сообщил Живину, что начальник уголовного розыска его ждет. Майор разделся в кабинете, попросил Лапина поставить чайник и отправился к руководителю.

Ноги Григория гудели и дрожали от усталости. Его накрыло то чувство, когда человек становится равнодушен и безразличен ко всему, что происходит вокруг. Но даже если бы он сейчас добрался до постели, то все равно не смог бы уснуть сразу, именно от сильной утомленности. Такое парадоксальное состояние Живин испытывал не однажды. Если ты переступаешь определенный порог усталости, то измученный организм отвечает на это мучительной бессонницей и апатией. Надо приложить немало усилий, чтобы вернуть его в норму.

Начальник был в прекрасном настроении.

При появлении Живина он подошел к нему, долго тряс руку, потом сказал:

– Вы просто молодцы! Все задержаны?

– Еще двоих повязали. Последнего преступника сейчас ищет Кириллов. Этот найдет. От него трудно сховаться.

– Отлично! Напишите подробную справку для доклада по инстанциям. Начальник УВД на меня наехал, спрашивал, почему информацию передали Дохову, который опередил его и первым доложился министру. Да и черт с ним. Не важно, кто первый, а кто второй. Самое главное – преступление раскрыли! – Начальник уголовного розыска поднял указательный палец, обозначая важность случившегося.

– Напишем. Нам бы подмогу. Мы уже вторые сутки не спим, можем свалиться.

– Да, сейчас отделение по раскрытию убийств и тяжких телесных повреждений подключится. Я их всех поднял. Четырех оперов вам хватит?

– За глаза хватит. Я пойду?

– Иди. Еще раз молодцы! – Начальник подошел к Живину и похлопал его по спине. – Так держать!

В кабинете майора встретили радостные Лапин и Кириллов.

– Последнего, Лопухова, взяли дома, – отрапортовал Кириллов. – Остальные двое, как я уже докладывал, сидят по городским отделам.

– Расскажи, как задерживали, – попросил его Живин. – Что-нибудь интересное при них нашли?

– Мы с Вавиловым решили начать с Нестерова. Он живет в пятиэтажке на берегу. Прибыли туда около девяти часов, тихо подошли к двери, прислушались. Играла музыка, по всей видимости, телевизор работал. Мы не стали стучаться, поскольку дверь нам могли и не открыть. Я попросил Вавилова отключить электричество на щите, а сам продолжал слушать через дверь. Когда щелкнул рубильник, музыка замолкла, кто-то выругался матом. Через минуту дверь открылась, в коридор вышел мужчина средних лет. Мы схватили его за шиворот и все вместе вломились в квартиру. Нестеров в одежде спал на диване, тут же оказался в наручниках и был доставлен в машину. Мужчина оказался его отчимом, был с глубокого похмелья, так и не понял толком, что случилось. Потом отправились мы за Кулебякиным. Он проживает в деревянном двухэтажном доме у родителей своей сожительницы. Только зашли в подъезд, их дверь открылась и навстречу нам двинулся парень. Я спрашиваю: «Саша?» Он отвечает: «Да». – «Кулебякин?» – «Да, а что?» – «Ты арестован!» Мы заковали его в наручники. Тут на площадку вышла молодая женщина, начала на нас кричать, требовать объяснений, почему мы задержали ее сожителя. Мы не стали ничего скрывать, сказали, что Кулебякин арестован за изнасилование и убийство. Услышав это, она заплакала, сорвала с себя цепочку и бросила на пол. Я ее поднял. Золотая, с кулоном. Откуда, мол? Но эта особа убежала в квартиру и захлопнула за собой дверь.

– Цепочка с убитой, наверное, – произнес Живин, рассматривая золотое украшение, которое протянул ему Кириллов. – На кулоне выгравирована буква «Ю», это может быть имя – Юлия. У Воркутова бы спросить, да я его отпустил домой. Ладно, разберемся. Надо бы эту сожительницу сюда притащить. Но это потом, не до нее сейчас. Как последнего задержали?

– Лопухова? Очень просто. Он проживает в частном доме, во дворе бегает огромная собака. Я даже немножко запаниковал. Если начнем стучаться и скажем, что из милиции, он может уйти огородами. Зашли на соседний участок. Оказалось, что дворы соединяются калиткой. Попросили мы хозяина помочь нам, он и привел нас прямо к спящему Лопухову. Вот так все удачно получилось. Он сразу признался в изнасиловании, убийство отрицает. А давай его спросим, откуда у Кулебякина цепочка. Лопухов же здесь, в дежурной части находится.

– Давай, тащите его сюда, – распорядился Живин.

Опера завели в кабинет долговязого прыщавого парня, который испуганно озирался по сторонам.

Живин пододвинул ему стул.

– Садись.

Парень сел, поежился, втянул голову в плечи.

– Что, боязно? – выкрикнул Живин. – А когда насиловали и убивали женщину, не боязно было?

– Я не убивал. Это Любимчик… Любимцев.

– Ладно, с этим разберется следователь. Он выяснит, кто убивал, а кто насиловал. Скажи мне, откуда взялась вот эта цепочка с кулоном. – Живин бросил золотую вещицу на стол перед Лопуховым.