команды. Последовали радостные восклицания и речи. Открыли шампанское. Когда с формальностями было покончено, исследователи из обеих групп завели разговоры друг с другом. Одни осматривали «Фрам», другие сошли на берег, чтобы взглянуть на «Орла». Сигурд Хансен, лейтенант с «Фрама», провел Анри Лашамбра, знаменитого парижского создателя «Орла», в трюм, где показал ему библиотеку «Фрама». Нансен утверждал, что собрал ее, чтобы не дать команде пасть духом во время двух долгих темных зим, пока корабль оставался в ледяной ловушке.

Указав на книгу о воздухоплавании, Хансен рассказал Лашамбру, как скучал по дому.

– В самые холодные дни, пока мы были затерты во льдах и больше всего на свете хотели снова увидеть солнце и почувствовать его тепло на своей коже, – сказал он, – мы часто представляли, как к «Фраму» подлетает шар вроде «Орла» и уносит нас домой.

Выход «Фрама» в море, состоявшийся многие месяцы назад, привлек огромное внимание, но Андре 7 июня прощался с Гётеборгом с еще большим размахом. Швеция никогда не видела ничего подобного. Тысячи людей пришли на пристань, не испугавшись проливного дождя. Все вокруг, насколько хватало глаз, было усыпано провожающими. На пристани стояли сановники в цилиндрах и с зонтами, а на воде в целой флотилии судов сидели люди попроще. Большинство зевак промокло до нитки, но ничто не могло испортить праздничную атмосферу. Играли оркестры, из бутылок с шампанским вылетали пробки, на прогулочных судах гремело веселье. Бюргерам Гётеборга уход трех шведов в далекую неизвестность, чтобы, возможно, захватить для страны новые территории, казался очень смелым предприятием.

Андре стоял возле «Вирго» в стороне от толпы. На него давили ожидания шведского народа, и, пока духовой оркестр играл бравые военные марши, он снова спрашивал себя, имеет ли право рисковать собственной жизнью, не говоря уже о жизнях двух его молодых компаньонов. Он вспоминал, как накануне вечером прощался с матерью, и думал о Гурли Линдер, любовь которой не смог разделить и которой утром, как всегда, не проявляя чуткости, рассказывал, что сложнее всего в этой экспедиции ему будет пережить разлуку с матерью.

– Помните, мама, это к вам я мечтаю вернуться, – сказал он матери, когда они обнялись в прихожей своего дома.

– Позволь поцеловать тебя напоследок, – ответила его мать, по щекам которой покатились слезы, когда она открыла сыну дверь. – Впервые в жизни ты огорчил меня, Август.

Наклонившись, Андре вытер слезы с щеки матери, нежно поцеловал ее и шепнул ей на ухо.

– Не тревожьтесь, дорогая моя, ваше сердце оберегает меня.

Но и Гурли, и мать, казалось, были очень далеко, когда Андре оказался на пристани вместе со спонсорами, друзьями и многочисленными сановниками. Настало время для широких жестов и смелых слов, и Андре подошел к микрофону, чтобы обратиться к толпе.

– Когда мы добьемся успеха, когда снова ступим на твердую землю, наши мысли будут здесь, с вами, ведь именно здесь наша экспедиция получила самую важную поддержку. Если же все пойдет не слишком хорошо, на последнем издыхании я мыслями вернусь к Гётеборгу и буду вечно сожалеть, что не смогу сказать вам спасибо еще хотя бы раз.

С этими словами Андре поднялся по сходням, обернулся наверху, махнул толпе и взошел на борт «Вирго». Под какофонию лодочных гудков, громких возгласов, радостных криков и пушечных выстрелов, в сопровождении флотилии из более чем сотни небольших судов и прогулочных пароходов, Андре со своей командой из 8 человек и экипаж «Вирго» в составе 22 человек вышли из бухты. Пока целые семьи шли на лодках рядом с кораблем, размахивая шляпами и приветствуя путешественников, Андре вытащил из кармана письмо от матери, которая строго-настрого запретила сыну открывать его, пока «Вирго» не отправится в плавание.

«Я очень разочарована в себе, ведь я оказалась слабым, несчастным существом в день нашего прощания, – написала она. – Но я хочу, чтобы ты запомнил одну вещь: если, когда ты вернешься, меня уже здесь не будет, не смей печалиться и винить себя, считая, что твое великое предприятие хоть как-то повлияло на то, что я разделила участь всех смертных. И наконец, спасибо тебе за все, чем ты был для меня».

Как и многие пожилые женщины, Мина Андре не чуралась прямоты, но содержание письма удивило даже Саломона. У него не было никаких оснований полагать, что мать подводит здоровье. Несколько минут он раздумывал, не покинул ли мать в тот период, когда она нуждалась в нем больше всего, но эти чувства рассеялись, как только он представил, что ждет его впереди.

Андре назвал свой шар Örnen, что значит «Орел» в переводе со шведского, и выбрал двух человек, которые должны были вместе с ним полететь в плетеной гондоле. Доктор Нильс Экхольм, старший исследователь Главного метеорологического управления Швеции, больше всех знал о погоде в Арктике. Андре познакомился с ним 14 годами ранее, в Международный полярный год, когда работал ассистентом Экхольма на мысе Тордсен. На протяжении 1895 года они в подробностях изучили полярные ветра. Не имея никаких данных с просторов Северного Ледовитого океана, Экхольм спрогнозировал вероятные погодные режимы на основе данных с ближайшей суши и наблюдений за движением облаков на берегу океана.

– По моим расчетам, наличие мощной зоны низкого давления к западу от Шпицбергена должно привести к возникновению достаточно сильного южного ветра, который донесет «Орел» почти до самого полюса, – сказал он Андре на одной из встреч, пока шла подготовка экспедиции. – Когда циклон пройдет, ветра, которые возникнут у следующей зоны низкого давления, смогут принести «Орел» в Канаду или в Сибирь в зависимости от того, с какой стороны циклона окажется шар.

Вторым спутником Андре был Нильс Стриндберг, амбициозный 23-летний физик, который выиграл конкурс, чтобы занять третье место в гондоле. Он произвел на Андре впечатление своими познаниями в науке и фотографическими навыками и обошел сотни других кандидатов. Пройдя отбор, он сконструировал особый фотоаппарат и отправился в Париж, чтобы научиться управлять воздушным шаром.

Пока «Вирго» выходил из бухты, Андре не переставал удивляться огромному общественному интересу к проекту. Некоторые восхищались его техническими амбициями, но большинство было очаровано болезненной притягательностью троих молодых мужчин, которых, возможно, вскоре ждала медленная и томительная смерть на неизведанной территории. Всего месяц назад тридцать тысяч человек собрались на Марсовом поле, чтобы лицезреть, как Анри Лашамбр представит публике «Орла». Парижане дивились отваге и смелости трех шведов и изумлялись огромным размером их летательного аппарата.

Технологический триумф эпохи, «Орел» был сшит из 3360 фрагментов китайского лакированного шелка, и каждый из них проходил проверку, прежде чем занимал свое место и приклеивался с помощью особого состава, на который, как предполагалось, не будут