Рядом низко протрубил рог. Гримбьорн, удостоверившись, что привлек внимание пирующих, взмахнул рукой, разрубая ладонью воздух. Этот ставший для всех привычным жест означал: «Отбой».

С видимой неохотой воины начали расходиться. Балин, который думал, что на сегодня с него хватит разговоров, поплелся к своей палатке. Но тут дорогу ему преградил Гримбьорн:

— Мы еще не закончили, сын Фундина. Мой отец не зря говорил о деньгах.

Балин остановился, смерил сына Бьерна долгим взглядом.

— Что еще? — спросил гном.

— Ты ловко отговорился. Но у нас большие потери в лошадях. Когда мы ставили засаду у Северных ворот, коней пришлось оставить в лагере. Мы их не привязывали, но орки смогли многих подранить и покалечить.

Гримбьорн пристально глядел на гнома.

— И что? — спросил Балин.

— Я предлагаю тебе, сын Фундина, купить у нас этих коней, — спокойно сказал Гримбьорн.

— Купить? — протянул гном.

— По золотому за покалеченную лошадь, по две серебряных монеты за убитую. Нам потребуются деньги. Мы хотим купить уже обученных коней в Рохане.

— На кой мне калеченные и мертвые кони? — нахмурился гном.

— Ты любишь конину? — спросил Гримбьорн. И тут же ответил, будто сам себе. — Придется полюбить. Потом потребуется новая одежда, а ничего крупнее мыши в окрестностях не осталось. Лен тоже не за один день растет…

— Ладно, ладно! В конце концов ваши кони все равно достанутся нам, — Балин заметил, как лицо Гримбьорна напряглось. — Дела так не делаются, — заявил гном, задрав подбородок.

— А как? — проворчал молодой командир.

— Ори! Оин! — позвал Балин. Когда гномы подошли, гном продолжил. — Оин будет свидетелем, Ори — записывать договор. Итак…

Балин поднял глаза вверх и начал медленно диктовать:

— Сего дня, одиннадцатого мая, через два дня после освобождения Казад Дума, 2989 года, Балин и человек Гримбьорн заключают договор, по которому покалеченные и убитые в битве у Северных Великих Ворот Мории кони покупаются Балином за…, - гном нахмурился. — …за один гондорский золотой — две покалеченные, за одну серебряную в три пеннивейта — одна мертвая. С правом произвести платеж в рассрочку, при этом половина денег передается человеку Гримбьорну немедленно, а вторая изымается из доли людей нанятых идти в Морию…

— Это…, - начал Гримбьорн.

— Это мои условия, — не менее грозно перебил его Балин. — И вообще, я хочу точно знать, скольких коней покупаю. Без этого сделка не состоится.

— Ладно, — прорычал человек. — Я сейчас узнаю.

— Оин, Ори, — обернулся Балин к своим спутникам. — Идите, и по приказу Государя Мории немедленно соберите все наличные деньги.

— Но это…, - начал было Ори.

— Выполнять, — твердо сказал Балин.

Оин посмотрел на друга, криво усмехнулся, развернулся и направился к гномам, столпившимся у входа в Морию.

Через полчаса более двух сотен золотых перекочевали из рук Балина к Гримбьорну.

— Что ты делаешь? — стонал Ори за плечом Балина. — Это же были наши единственные деньги!

— Мы возьмем в Мории в тысячу раз больше золота, — отвечал Государь Мории.

— Все равно бы эти дохлые кони достались нам — так или иначе. Зачем? Зачем был нужен этот торг? Можно было просто…

Балин обернулся, внимательно посмотрел на друга. Гномы разговаривали почти шепотом, на тайном наречии — Гримбьорн не понимал и слова:

— Когда я лежал ночью, в траве, — медленно и громко начал Балин на Всеобщем языке, — то видел, как орки громят лагерь. И тогда понял, что ради победы люди пожертвовали своим снаряжением, едой, конями… А конь для всадника иногда важнее оружия… Коней мы должны вернуть, пусть даже золотом…

— Но этот балаган, что ты устроил с Гримбьорном…

— Надо же поддерживать репутацию, — пожал плечами Балин. — Всем спать, наши проблемы еще только начинаются.

Глава 10

Часть 2.

* * *

Балин понимал, что сейчас он должен действовать как властитель, как царь. И совершенно не представлял, как это — быть повелителем. Обращаться к своим друзьям "господа", или просто по именам… Или по именам, но прибавлять имена отцов? Он тряхнул головой, выбрасывая из нее лишние мысли, как собака отряхивается после воды. Это не важно. Важно то, что им необходимо добраться до северных ворот. Важно, что у них под контролем только одна четверть дворца, да и под контролем ли? У них на руках более сотни раненых, некоторые в очень тяжелом состоянии, а под руками нет даже чистых тряпок и кипяченой воды. И тогда Балин вспомнил, как разговаривал с ним самим Царь под Горой, Даин. Никогда не повышал голос. Всегда вежливо и только по существу дела. И обращался либо ко всем сразу, либо только к тому, от кого зависело интересующее его дело.

— Ори, — негромко позвал Балин. — Ты будешь подчиняться людскому лекарю. Слушай, что он говорит, и выполняй беспрекословно.

— Оин, — повернулся Государь, и гном почтительно склонил голову. — Слушай меня внимательно, а потом — объяснишь остальным. Ты лучше меня знаешь, кого и куда можно поставить. Итак, во-первых, надо собрать все орочьи мечи, щиты, доспехи. Переделывать мы их не будем, а переплавим на гвозди, скобы, костыли, проволоку. Все это потребуется для ремонта.

Чтобы плавить железо, потребуется уголь. Мория богата «сверкающим углем», который долго горит и дает много тепла. Отправь Глори, Мори и еще нескольких на поиски, пусть достанут такой уголь.

Кроме того, мало иметь гвозди, пусть и хорошего качества. Отправь десяток гномов на поверхность. Перед этим пусть найдут пилы, багры и сучкорубы, возьмут с собой пони и лошадей. Нам необходимо свежее дерево. В первую очередь сделаем доски, восстановим внутренние двери.

Кроме того, я знаю, что на втором подземном уровне есть галерея Артулаг, Золотая щель. В лучшие времена на этой жиле намывали по десять фунтов золота в день. Попробуйте добывать для начала хотя бы по фунту. Фрар займется Северными воротами. Со мной останутся Ори, Лони и Нали, присматривать за ранеными. На Восточных Воротах оставлю Тори и Синьфольда, они уже старики, будут вам только мешать. А сам займусь ближайшей кузницей, приведу ее в порядок.

Пока все. Выполняй. Да, кстати, чуть не забыл. Отныне ты, Оин — мой пятидесятник и на тебе все военные дела.

Вечером Ори подошел к Балину, который только что закончил насаживать головы молотков-ручников на новенькие, терпко пахнущие древесным соком, рукояти.

— Скажи мне, друг мой Балин, почему Оин и остальные отправились вглубь Мории, другие — на поверхность, и все заняты серьезным делом. Один я, неприкаянный, подношу воду раненым, собираю их нечистоты в глиняные плошки и стираю окровавленные тряпки, будто последняя прачка. Никто даже не поинтересовался моим мнением, будто это