– То есть как это исчезла?

Данила прочел поступившее сообщение – его заждались в служебном автомобиле. Он открыл дверь и вышел на улицу. Степанов, не отступая, шел по пятам.

– То место, куда она свернула, имеет сквозной проезд под аркой между домами. И ведет, по сути, в никуда! То есть не в том направлении, куда она изначально собиралась ехать, – к вам. Выезд из дворов прямо в противоположном направлении, понимаете? Я все там изъездил, когда мне удалось развернуться и проехать ее путем. Ни ее машины, ни Нины! Я подумал, что мы разъехались. Помчался сюда. А ее нет. Товарищ майор…

– Да. Говорите, говорите.

Данила шел, не сбавляя шага. У него были дела поважнее. До служебного автомобиля оставалось три метра, когда за спиной раздалось:

– Товарищ майор, думаю, с ней беда!

– Так лучше? – Парикмахер мужского зала салона модных причесок последний раз виртуозно прошелся ножницами по безупречной стрижке. – Так вам больше нравится?

– Да, – он кивнул, почти не видя себя в зеркале. – Сколько с меня?

– Пройдемте на кассу…

Он расплачивался, встав именно так, чтобы попасть в объектив видеокамеры, нацеленной на кассира. С улыбкой поблагодарил мастера, проводившего его до выхода, пообещал наведываться чаще и вышел на улицу, прямо под палящее солнце, тут же безжалостно впившееся в кожу его бледных щек.

Куда теперь? Он повертел головой. На этой стороне улицы камер не было. Следовало перейти на другую. Там два гипермаркета. Камер много. Его должны запечатлеть.

Он встал на кромке тротуара у светофора. Дождался зеленого и медленно двинулся в плотном людском потоке на другую сторону. Перейдя, пошел по центру тротуара, чтобы его со всех точек хорошо было видно. Вошел в ближайший магазин. Взял тележку и прогулял между прилавками почти час, но не купил почти ничего. Просто ходил и получал удовольствие.

Забытая гражданская жизнь с милой суетой, ежедневными заботами, смехом. Его лишили ее десять лет назад. Только потому, что у него не оказалось алиби, просто потому, что он оказался не в том месте не в то время. Просто потому, что какая-то взбалмошная, не вполне адекватная баба опознала в нем преступника.

Вспомнив о женщине, которую пристально рассматривал больше недели назад в кафе на набережной, он едва не застонал вслух.

Как же он ее ненавидел! Наверное, больше, чем остальных, которые тыкали в него пальцем и обвиняли. Его бы ни за что не посадили, если бы не она. У его адвоката и прокурора были вопросы к следствию. Много вопросов. И вдруг она, не успев выпрыгнуть из больничной койки, все поставила вверх дном. И все! Его надежды на спасение иссякли. И десять бесконечных страшных лет он провел за решеткой!

Эта тварь несколько дней назад сидела в кафе за соседним столиком и наслаждалась едой. Любовно поглаживала себя по коленкам, исподтишка наблюдала за тем, какое впечатление она производит на окружающих.

Дура! Чертова дура! Больная на всю голову. Он ходил за ней несколько дней, прежде чем осмелился показать себя в кафе, он узнал все о ее скудном жизненном распорядке. Одинока, как и прежде. Работа, дом, психолог. Куча комплексов и страхов. Куча ограничений. В темное время суток из дома почти не выходит. Днем старается держаться в толпе. Уединенных аллей и скамеек в парках избегает. Разве это жизнь! Он, помнится, даже испытал что-то вроде мимолетного удовлетворения. Не ему одному досталась жизнь в заточении. Она свободы лишена даже на воле.

Он испытал радость оттого, что она не была счастлива. Но в тот вечер, когда ему удалось ее по-настоящему напугать, вдруг, непонятно откуда, появился рыцарь в сияющих доспехах. Стоя в кустах, он слышал, как мужик воркует с ней, навязывает заботу, предлагает проводить до дома, подставляет ей свое широкое плечо. Он отчетливо слышал фальшь в каждом его слове и понял уже через пару дней, что этот принц послан чертовой бабе в наказание. В наказание за все ее грехи.

Плевать! Так ей и надо!

Ему удалось сфотографировать ее новое увлечение. Пару дней он провел за компьютером, загрузив его фотографию в специальную программу, которая у него стояла еще до ареста. Программа была старенькой. За десять лет многое изменилось. Да и принц, круживший назойливой мухой вокруг глупой бабы, был достаточно молод, чтобы засветиться в Сети еще тогда – десять-двенадцать лет назад. Усаживаясь за компьютер, он мало на что надеялся. Но выстрелило!

Программа нашла принца глупой бабы. И тот оказался не так уж и молод. Всего на три года моложе его самого. Просто очень свежо выглядел и тщательно следил за собой. Ему это было необходимо, в этом заключался успех его профессии.

Вычислив «рыцаря», он полночи просидел на балконе под ярко включенной лампочкой. Ее свет сильно раздражал жильцов из дома напротив, кто жил окна в окна с ним. И это было хорошо. Он теперь никогда не оставался в темноте незамеченным.

Он теперь, как никто, знал, какую погибель может таить в себе тихая жизнь скромного, незаметного человека, которым он был десять лет назад. Как может эту жизнь пригвоздить и уничтожить банальное отсутствие алиби на тот момент, когда где-то по соседству кого-то кто-то задумал убить.

Вернувшись, он изо всех сил старался быть на виду. Всегда. Везде. Каждый свой шаг, каждое свое действо он фиксировал на камерах, которыми нашпиговал свою квартиру. Ни одна мразь не возьмет его теперь голыми руками. Ни за что!

И, прочтя вчера утром кричащие заголовки в интернете о погибшей девушке, он решил, что необходимо сходить в церковь и поставить свечку во хвалу своему разуму.

История повторялась. Кто-то снова подбирался к нему. Кто-то решил сыграть на том, что он вернулся. И наверняка все до слова вспомнили, что он выкрикивал в отчаянии, когда его выводили из зала суда.

Они придут за ним. Он это знал. Но на этот раз он готов к встрече. Как знал и то, что не станет им помогать, хотя и мог бы…

Он медленно шел из магазина, помахивая полупустым пакетом, в котором разместились бутылка молока, пачка творога, два натуральных йогурта и буханка хлеба. У него были деньги. Он мог бы разбавить свой скудный рацион деликатесами. Не делал это из принципиальной позиции. Зачем? Человеческому организму в день нужен определенный набор витаминов, и его он может получить из полезной пищи, а не из той, которая поражает величиной цен. Может, это было и вкусно, но ему зачем?

Он не дошел до своего подъезда десяти метров, когда его окликнули:

– Гражданин Харитонов?

Он, не оборачиваясь, понял, кто это. Бесцветный ровный голос, назвавший его гражданином, мог принадлежать только менту.

– Да. Это я. – Он медленно повернулся. – Я Харитонов.

– Майор полиции Дорофеев.

Парень раскрыл на уровне его глаз свое удостоверение и тут же убрал.

– Вы не могли бы проехать с нами? – вежливо, чрезвычайно вежливо, отчего стало особенно тошно, спросил майор.