– Я тут старший, и зовут меня Гиссуром Сигурдарсоном, –сказал ему всадник. – Ты, парень, верно, здешний и знаешь, по какой тропеездят в Линсетр. Эйрик ждет нас пировать, да мы тут малость сбились с дороги.

Гиссур Сигурдарсон…. Хельги сразу же показалось, будто онслыхал это имя. Он принялся рыться в памяти, стараясь припомнить, иприпомнил-таки, о чем рассказывал старый Эйрик прошлым летом после поездки натинг. Этот Гиссур часто ездил по населенным дворам и заставлял кормить себя исвоих молодцов. И мало где его провожали пожеланиями скоро вернуться. Тогда натинге многие хотели совсем объявить Гиссура вне закона, но Гиссур принялсящедро раздавать серебро и отделался простым трехлетним изгнанием, да пообещалнавестить Эйрика и других, кто говорил против него…

– Ну, так что, парень? – повторил Гиссур, и Хельгиочень не понравилось, как шевельнулись при этом его усы. – Проводишь тынас, или нам поискать кого-нибудь еще?

...И о чем только не передумал Хельги в этот единственныймиг! Если он откажется их проводить, они же зарубят его на месте. А может,прежде еще пожарят ему пятки возле костра. И уж как-нибудь отыщут дорогу,обойдясь без него. Достаточно будет расспросить пастухов, которых они найдут поего же следам. И неоткуда узнать, успеют ли рабы разбежаться.

А если он их поведет, кто сказал, что он сумеет предупредитьЭйрика и домочадцев? Хельги так и увидел жирный дым над знакомыми крышамиЛинсетра и мать, отчаянно бегущую к берегу. Вот она спотыкается, и Гиссур ловитпятерней ее длинные косы. Усмехается, наматывает на кулак…

Весь этот ужас промелькнул перед Хельги гораздо быстрее, чемможно про то поведать словами. Столь быстро, что Гиссур ничего незаметил, – так просто, напуганный несоображеха-парень, застигнутый безштанов и оттого слегка ошалевший…

А Хельги между тем уже понял, как следовало поступить.Каждый когда-нибудь умирает, но никто не попрекнет мать, что она, обнимавшаяхрабреца, родила и выкормила труса.

– Я тебя провожу, Гиссур – хевдинг, – сказал он ипостарался улыбнуться как можно дурашливее. – Нам с тобой по пути, я ведьи сам еду к Эйрику в Линсетр. Мой хозяин Кетиль послал меня передать, чтозаболел и не приедет на пир.

Спасибо матери: в этой драной рубашке его действительнолегко было принять за слугу…

Когда лошади отдохнули и Гиссур велел трогаться дальше,Хельги поехал с ним рядом, впереди всех. Умолк позади водопад, и он уверенносвернул по едва заметной тропе на незаселенный мыс, тот самый, завершавшийсядалеко в море Железной Скалой.

…Вот и кончилось для него ожидание праздника, кончилосьожидание счастья, которое, если хорошенько подумать, есть уже счастье. Придуткорабли, и Эйрик Эйрикссон расскажет халейгам о судьбе племянника и брата. Онведь будет знать, что к чему.

Задуманное Хельги было просто, как древко копья. При устьефиорда, напротив Железной Скалы, день и ночь бодрствовали внимательные сторожа.Мелькнут недобрые паруса, и мигом вспыхнет костер, яркий, дымный, хорошовидимый из Линсетра и с Кетилева двора…

Погибший отец видел всего лишь двадцать семь зим. Хельгидосталась жизнь почти вдвое короче, но людям запомнится, что это был все-такисын.

– Не слишком наезжено! – сказал Гиссур, когдасворачивали на мыс. – К такому двору, как Линсетр, могла бы вести дорогапошире!

У Хельги екнуло сердце, но он вновь принудил себя улыбнутьсяи ответил чистую правду:

– Надобно тебе знать, мы здесь ездим на лошади побольшей части туда, куда нет морского пути.

Гиссур окинул его подозрительным взглядом:

– А ты почему отправился посуху?

Хельги соврал, почти не задумываясь:

– Люди называют меня Хегни Зубатка, и ты сам понимаешь,что я не ем эту рыбу и всегда отпускаю ее, когда она попадается на крючок. Новчера я нечаянно отведал ухи из зубатки и должен повременить ходить в море, ато как бы моя тезка еще не вздумала мне мстить!

Потом дорога вовсе сошла на нет, и под копытами конейзашуршала мертвая хвоя. Было так тихо, что Хельги поневоле прислушался: уж некрадутся ли между деревьями косматые горбуны, спешащие к негаданной поживе?.. Аможет, тролли притворяются соснами? И когтистые ветви протянутся к путникам,лишь только солнце опустится за горизонт?..

Гиссур начал оглядываться.

– Не нравится мне эта тропа! – сказал онзло. – Сплошные откосы! Я никогда не поверю, чтобы здесь не было лучшейдороги. Ты уверен, что едешь правильно, Хегни Зубатка?

Дело было к вечеру; Хельги вел их южной стороной мыса, таккак с северной уже должен был открыться Линсетр. Кто знает этого Гиссура, чегодоброго, разглядит корабль Эйрика или его самого, если старик будет в той жеодежде, в которой ездил на тинг… Хельги ответил:

– Твоя правда, есть тропа и по северной стороне. Но тамможно пройти только пешком, и однажды там видели старуху, ехавшую на волке.

И добавил:

– Мне нравится, что мы с тобой повстречались, очень ужнедобрые это места, особенно по ночам.

Гиссур пробормотал что-то в бороду и не стал никого посылатьискать другую дорогу.

– Ты вот что, малый, – сказал он погодя. –Видишь серые перья у того парня в колчане? Немногие стреляют метче него…

Хельги промолчал.

Ночью ему плохо спалось на мягкой траве возле костра. Времяот времени он приоткрывал глаза и видел Гиссура, лежавшего неподалеку. Тот тожеспал скверно – то и дело вскидывался на локте, прислушиваясь к шорохам ночи.Навряд ли этот человек когда-нибудь боялся врага. Но против троллей, рыскающихво тьме, требовалось мужество древнего Хегни, чьим именем Хельги назвал себянакануне. А тот Хегни был способен смеяться, когда у него у живого вытаскивалисердце из груди.

Что поделаешь, Хельги тоже покрывался испариной, и внутриначинало противно урчать, стоило вообразить всадниц-ведьм верхом на ощеренныхволках, со змеями вместо удил… Как выдержать, когда схватят за горло, вонзяткогти в живот?.. Однако увидеть Линсетр горящим было страшней…

Хельги проснулся оттого, что кто-то вырвал у него из-подладони ножны с мечом. Дернувшись спросонья, Хельги схватил рукой воздух, потомсел, продирая глаза. Он увидел свой меч в руках у одного из воинов: тот неторопясь осмотрел простое железное лезвие, потом приторочил ножны к седлу.

– Отдай!.. – сказал Хельги хрипло. Ему ответил самГиссур:

– Отдаст, когда приедем. А если заслужишь, подаримдругой, получше.

Это можно было понять двояко. То ли пообещали награду, то липригрозили убить. Стало быть, он умрет безоружным, и Один задумается, пускатьтакого в Вальхаллу или не пускать!..

– Долго еще ехать? – спросил Гиссур.