– Я из Белоярска, уважаемый. Мы с вами договаривались ровнов десять разговоры разговаривать! Они у нас долгие, разговоры-то, а выопаздываете. Нехорошо. – Тут Глеб подумал немного и добавил зачем-то: –Неспортивно.

Нельзя было начинать таким тоном, ничего хорошего в нем небыло – для работы ничего хорошего! Глеб Звоницкий давно научился придерживатьсвои эмоции, со всеми быть ровным и любезным, по крайней мере поначалу, напервых порах, пока не затрагивались деловые интересы, за которые Глеб,наученный Александром Ястребовым, всегда бился до конца. А заранее настраиватьлюдей против себя – глупо. Но с этим таможенным чертом все как-то сразу пошлонаперекосяк!.. Еще в Белоярске Глеб начал его ненавидеть – за разоренные стеныполиграфкомбината, затянутые пленкой, за холод в цехах, за полное безразличиеко всему, кроме своего «Мерседеса» и тайских массажисток!

– Я помню, что мы договаривались, – недовольным тоном сказалв трубке любитель тайских массажисток. – Ну и что? Если вам так некогда, можетеменя не ждать.

– Ну, это вы напрасно. Я ведь не спонсорскую помощь проситьпришел!.. Если у нас с вами разговора не получится, придется мне с АвгустомРомановичем беседовать.

Это был выстрел из крупнокалиберного орудия, и хорошо бы невхолостую выстрелить, хорошо бы цель поразить, и следовало приберечь этотвыстрел «на попозже», но все ведь уже пошло наперекосяк!

Секретарше, маячившей у него за плечом, по всей видимости,было известно, кто такой этот самый Август Романович, потому что она вдругсдавленно ахнула и куда-то метнулась. Должно быть, поминать Августа Романовичавсуе считалось в этом малахитовом офисе страшнейшим и тягчайшим преступлением.

– А не надо меня пугать! – сказала трубка громко и, какпоказалось Глебу, весело. – И не надо такими именами просто так бросаться!

– Я вас жду еще пятнадцать минут и уезжаю. Договорились?

– Договорились, – согласилась трубка на этот раз определенновесело. Эта веселость Глебу понравилась.

…И что это меня понесло с самого утра каких-то недоумковучить, спектакли перед ними разыгрывать?! Как будто в первый раз! Бицепсамистал играть, военную мощь демонстрировать! Зачем?! Перед кем?!

Глеб Звоницкий посмотрел на часы, широко, как на урокеплавания, взмахнув рукой перед секретаршиным носом, так, чтобы она запомнилаэто движение и потом доложила шефу, что посетитель все время смотрел на часы.

Она проводила его руку взглядом.

– Может, чаю?

– Давайте лучше кофею.

– Чего… давать?

Но Глеб не слушал. Все его дурное настроение из-за Сашки ииз-за того, что он ему «больше не отец», вот откуда!.. Это Алена так сегодняутром придумала, его бывшая жена. Впрочем, она регулярно придумывала что-то вэтом роде и сообщала Глебу.

Таможенный начальник прибыл не через пятнадцать минут, ачерез две с половиной – должно быть, дискутировал с Глебом по телефону, как разожидая лифта, и сразу прошел в свой кабинет, секретарше с ее взволнованнымбюстом даже не кивнул.

Он настежь распахнул дверь, блеснувшую канцелярскойкабинетной полировкой, содрал с одного плеча длинное пальто, уронил шарф,швырнул в недра кабинета портфель и, не глядя, пригласил Глеба «проходить».

Глеб прошел.

Кабинет его удивил. В нем не было ни малахита, ни черногомрамора, ни странных фигур – «Вечная жизнь. Подарок М. Кокошина», – зато былкамин. Самый настоящий камин, кое-где заботливо подреставрированный. Мраморнаяполка с выкрошившимся краем, следы копоти, горка золы и пара березовых полешекна плитке. В ведерке – Глеб заглянул – щепки и свитки сухой бересты, должнобыть для растопки.

Ты не так прост, дорогой мой «Вадимгригорьич», несмотря насекретаршу с бюстом и недовольных львов, украшавших парадное!..

– Прошу прощения, – отрывисто сказал хозяин секретарши икамина, стащил пальто со второго плеча и кое-как пристроил на кресло. Пальтотут же сползло на пол. Никто не обратил на это внимания. – Я просто толком непонял, кто вы и откуда.

– Я из Белоярска, – напомнил Глеб любезно. – По поводуполиграфического оборудования.

Таможенный начальник обежал массивный стол, пошарил вкарманах, вытащил пачку сигарет, красиво прикурил и бросил пачку на стол. Онвсе делал резко, отрывисто и, как показалось Глебу, все время наблюдая за собойсо стороны – ну, вот как секретарша наблюдала собственное отражение в стеннойпанели!.. Должно быть, со стороны начальник себе очень нравился.

Так-так. Посмотрим. Тоже понаблюдаем. А там уж разберемся состратегией и тактикой!

– В Белоярске полиграфкомбинат без оборудования простаивает,– продолжал Глеб и без приглашения уселся в кресло, не напротив, а несколькосбоку, так, чтобы не создавалось впечатления, что он проситель или подчиненный.Вадиму Григорьевичу даже пришлось несколько развернуться, чтобы сидеть к Глебулицом. – А Белоярск – город северный, там без стены в цехе ну никак нельзя! Нуникак! Все ж не Ялта!..

– Позвольте, при чем здесь стена?! – удивился чиновник,потянулся и нажал кнопку на невиданной красоты аппарате. – Лена! Кофе дайте!

Глеб кивнул на аппарат и подсказал:

– Оля.

– Простите?

– Оля, а не Лена, Вадим Григорьевич.

– А?! А, да. Никак не могу запомнить. Сначала была Лена,теперь Оля. А еще какая-то Тамара Васильевна была. Это еще до Лены.

Глеб покивал с пониманием. Ситуация понемногу съезжала сзаранее намеченной колеи, как санки с проезжей дороги.

– И что в Белоярске со стенами?

– Беда там со стенами, Вадим Григорьевич. Не со всеми,конечно, а только с теми, которые разобрали два месяца назад, чтоб оборудованиезавозить. Стены разобрали, а оборудования как не было, так и нет. Иноземцевкормим, стену пленочкой занавесили, убытки несем. Нехорошо это все. – Глебнемного подумал и добавил, решив, что сейчас уже в самый раз: – Неспортивно.

– Каких иноземцев? – помолчав, осведомился ВадимГригорьевич, и – в сторону аппарата: – Лена, кофе принесите!

– Оля, – поправил Глеб Петрович.

– А слухи… об Августе Романовиче и до Белоярска докатились?– Тут таможенный начальник энергично задавил в пепельнице сигарету и энергичнымброском кисти вытряхнул из пачки следующую.

Подача перешла на сторону Звоницкого Глеба Петровича. Своюподачу чиновник проиграл.

«Дурачок. Любитель тайского массажа и „Мерседесов“. Что ж тык разговору не подготовился совсем? Ты мне встречу еще когда назначил? Три дняназад ты мне ее назначил! И даже ни одной бумажки на меня не посмотрел. Иданные об оборудовании не запросил. И справок никаких не навел. Взбутетенилсятолько при упоминании Августа Романовича, человека серьезного и со связями».