– Да я все понимаю, – одобряюще улыбнулась Лариса. – Только представить могу, что ты сейчас чувствуешь. Но ты же знаешь, я всегда рядом.

– Знаю и очень это ценю! Если бы не ты… – я запнулась, подбирая слова, но потом только рукой махнула: – Ты же и сама все понимаешь!

– Ага, – светлая улыбка озарила лицо Ларисы.

Раневская обедала в ресторане и осталась не довольна кухней и обслуживанием.

– Позовите директора, – сказала она, расплатившись.

А когда тот пришел, предложила ему обняться.

– Что такое? – смутился тот.

– Обнимите меня, – повторила Фаина Георгиевна.

– Но зачем?

– На прощание. Больше вы меня здесь не увидите.

– Что ты на меня смотришь? – спросила я подплывшую к стеклу золотую рыбку. Та открыла рот и похлопала своими огромными губами, пустив вверх пузырь воздуха. Наверняка гадость какую-нибудь сказала, знаю я этих обитателей аквариума – слова доброго от них не дождешься.

Конечно, беседа с рыбой – знак недобрый, свидетельствующий о том, что дела у меня совсем плохи, раз больше и поговорить не с кем. Но а с кем мне еще разговаривать, коль коллеги под подозрением, а лучшая подруга…

А что, собственно, лучшая подруга?

Если честно, сформулировать претензии к Ларисе у меня не очень-то получалось. Обижаться на нее совершенно не за что, и вроде бы мы с ней все выяснили, но… Осадок остался, как говорится. Да такой, что мне пришлось ретироваться из ресторана до «официального» окончания встречи. Разумеется, мои невнятные рассказы о внезапно настигшем в туалете плохом самочувствии вряд ли кого-то обманули, но и наблюдать за тем, как Лариса флиртует с Борисовым, сил тоже не было. Понятно, что я предоставила Илье лишний повод усомниться в моей адекватности и вменяемости, но… И пусть!

Я решительно тряхнула головой, прогоняя невеселые мысли. Нашла тоже о чем печалиться, тут задуматься о своей судьбе нужно – не ровен час придется костюм спортивный доставать, а у меня голова такими глупостями забита.

Я извлекла из недр морозилки мороженое и, забравшись на диван с ногами, принялась уплетать его огромной ложкой, пялясь в телевизор. Голубой экран демонстрировал какое-то жаркое ток-шоу. Даже не пытаясь вникнуть в перипетии жизненных коллизий главных героев, я какое-то время просто наблюдала за тем, как люди выясняли отношения, громко крича друг на друга. Ведущий делал вид, что пытается примирить враждующие стороны, но как по мне, так только подливал масло в огонь.

И почему мне этого не дано? Я не про талант ведущего, хоть он тоже очевиден. Я про тех мужчин и женщин, которые орали сейчас, словно резаные, обвиняя друг друга во всех смертных грехах. Не то чтобы они или их поведение мне так уж симпатичны, но насколько легче живется подобным субъектам. Ни тебе рефлексии, ни сомнений – покричали друг на друга и разошлись, довольные собой.

Я же в конфликтных ситуациях становлюсь человеческим вариантом аквариумной рыбки – тихой и безмолвной. Раньше мне казалось, будто в этом мое преимущество. Ну как же: я ведь не опущусь до одного уровня с хамами. Но как-то так получается, что они этого не понимают, принимая мое превосходство за обыкновенную покорность. Даже на Захарова не накричала ни разу. Да и колкости в адрес Борисова не в счет – на моем месте любая женщина из этой передачи порвала бы его в клочья еще в тот памятный день нашей первой встречи.

И к Ларе, уверена, у нее нашлось бы немало претензий. Подумаешь, несправедливых, речь же не об этом, а о том, что подруги так не поступают – не перебегают на сторону «врага» при первой же возможности.

Эх…

Щелкнув кнопкой пульта, я отставила ведерко с мороженым в сторону и приложила голову к подушке. Всего на одно мгновение… Когда же открыла глаза вновь, оказалось, что ночь уже вступила в свои права. Потянулась за телефоном, желая узнать, который сейчас час, но не успела – резкий звонок в дверь нарушил царящую в доме тишину, заставив меня подскочить от неожиданности.

– Да иду я, иду. И чего так трезвонить? – проворчала я, желая утихомирить таинственного некто, настойчиво жавшего на кнопку дверного звонка. Шаркая тапками по паркету, до конца не проснувшись и испытывая обычную после неурочного сна разбитость, распахнула дверь и… Ничего… На лестничной площадке никого не было. Дети, что ли, балуются? – пронеслось в мозгу перед тем, как сознание провалилось в пустоту.

* * *

Второе за ночь пробуждение далось гораздо тяжелее первого. Меня мутило – подозреваю, так организм реагировал на таинственное вещество, которым меня усыпили и запах которого я до сих пор чувствовала. Какое-то время я боролась с естественными позывами, но природа взяла свое, и меня вырвало. Потом снова и снова – стоит только начать. Тошнотворный в буквальном смысле слова запах рвоты заполнил мои легкие, вызывая новые спазмы желудка. Но в этот раз мне все же удалось справиться с ним и остановить процесс, который казался нескончаемым.

Я пошевелилась, попытавшись отползти в сторону. И тут же осознала, что далеко не уйти – запястье сдавил металлический браслет наручников. Второй оказался к чему-то прикован, причем, как я убедилась, подергав рукой, довольно крепко.

Свободной ладонью пошарив в карманах, я убедилась, что они пусты – телефон отсутствовал, хотя, конечно, сейчас был бы очень кстати.

Я аккуратно села, поморщившись от головной боли – каждое движение стучало в висках острыми молоточками. Выстукивая морзянкой «SOS», они сигнализировали о необходимости принять болеутоляющее – мол, о чем ты там думаешь, у нас тут явный сбой, нам бы помощники не помешали. Но увы, аптечку с собой я захватить как-то не догадалась.

Да уж, ночь складывается не сказать чтобы очень удачно. Я еще раз подергала запястьем, скорее по инерции, нежели в надежде освободиться – кто бы меня ни приковал, он явно сделал это не забавы для. Так что рассчитывать на скорейшее освобождение не приходится.

Между тем глаза потихоньку привыкли к темноте, да и выглянувший из-за туч месяц, протянув свои тусклые руки-лучи через небольшое окно под потолком, помог оценить обстановку. Судя по всему, меня привезли в какое-то заброшенное здание – скорее всего, в дом под снос или на старый завод. В любом случае о том, что объект необитаем, свидетельствовала и мертвенная тишина, царившая вокруг, и валявшиеся повсюду куски штукатурки вперемешку с остатками практически истлевших деревянных панелей. Удивительно, как металлическая труба радиатора, к которой меня приковали наручниками, не заинтересовала искателей лома. С другой стороны, я понятия не имела, где нахожусь, – вполне вероятно, что сюда искатели «сокровищ» просто не добрались. Знак, конечно, недобрый – можно умереть от голода и жажды, так и не дождавшись помощи.

Шуршание бумаги сообщило мне, что я уже не одна. Мерзкий писк заставил кровь застыть в жилах, и в следующее мгновение тишину ночи огласил душераздирающий крик. А вы бы не завопили, почувствуй прикосновение чего-то холодного, но живого к своей руке?