- Ты, наверное, нас ненавидела.

- Нет, я винила только мать. Вас я любила, именно с вами я почувствовала, что такое семья. Я уже рассказывала детям, что до приезда в Палаццо у меня не было настоящего Рождества. У вас были традиции, обычаи, и мне это безумно нравилось…

- А потом я это у тебя забрал, - после недолгого молчания подытожил он.

У Моне защемило сердце.

- Я должна была уехать рано или поздно.

- Позже было бы лучше, разве нет?

- Я не собиралась жить с мамой всю жизнь, - сказала она и взглянула на Марку. - Мы договорились, что я буду сама себя обеспечивать, когда мне исполнится восемнадцать.

Моне глубоко вздохнула. Как они вообще пришли к этой теме?

- Я думала, ты позвал меня поговорить о детях, - сказала она с хрипотцой, голос не слушался, - они были бы рады, если бы ты укладывал их спать.

- Хорошо, завтра, - согласился он и взглянул на нее. - Надеюсь, ты довольна?

- Конечно, дети будут счастливы.

Их взгляды встретились, и голубые радужки его глаз показались Моне ярче прежнего.

- А что сделает тебя счастливее, Моне Уайлд?

Моне залилась краской.

- Я не знаю, как ответить… Если буду знать, что ты стал любящим отцом, буду счастливее. Если они будут для тебя на первом месте.

- Они и так самое важное, но я сейчас не о них, а о тебе.

Моне промолчала. С приезда в Кастильо ее разрывало на части от возродившихся чувств к Марку, противоречий, обиды, воспоминаний одинокой жизни в Лондоне.

Марку встал и подошел к камину.

- Я расстался с Витторией. Сказал, что у нас ничего не выйдет.

Моне раскрыла рот от удивления, закрыла его, потом снова открыла, но сказать ничего не могла.

- Оказалось, что для нее это не новость. Мне даже показалось, что она вздохнула с облегчением. Ее напрягало, что придется воспитывать троих детей другой женщины.

- Но она этого не сказала?

- Отнюдь, а еще, что она беспокоилась, что дети могут мешать нашей жизни и всем путешествиям, о которых она мечтала.

- О, мне жаль.

- А мне нет. Ты была во многом права. В браке должны быть чувства, хотя бы немного. Виттория не испытывала ничего ни ко мне, ни к детям.

- Зачем тогда встречаться и спать с тобой, выходить замуж?

Он усмехнулся, но без радости.

- Я богат. И красив. Так ведь?

Он исподлобья взглянул на нее. Моне не знала, то ли смеяться, то ли плакать.

- Ты невыносим.

Он усмехнулся.

- Кажется, я должен тебе благодарность.

- Оставь себе, - ответила Моне. - Я считала и считаю тебя другом. Ты нуждаешься в близком человеке, и вот я здесь, пытаюсь помочь и поддержать.

- Ты намного больше чем друг, - улыбнулся он.

Моне внезапно почувствовала себя девочкой, одурманенной влечением и любовью к статному, мужественному, красивому Марку Уберто. Он был недосягаем, интриговал, поражал ее воображение. Легко ни с кем не встречаться, когда другие мужчины не привлекают. Зачем искать «кого-то» потому, что требует возраст, общество, социальные стереотипы? С Марку она начинала чувствовать. Он разжигал неизведанный, но такой теплый огонек. С ним она чувствовала себя живой.

Глупости все это.

Он снова взглянул на нее, и их взгляды встретились.

В первый раз за все время она не пыталась скрыть переживания, хорошие и плохие. Она не отвела взгляд, не побоялась, что он прочтет ее как букварь.

Моне осознала: если она и будет кому-либо принадлежать, то только ему.

- Пора спать, - сказала она хрипло. - Уже поздно, день выдался не из легких.

- Какие планы на завтра?

- Играть с детьми, занимать их, чтобы они были веселыми и радостными и не чувствовали себя одиноко.

Марку удивленно поднял брови.

- С чего им чувствовать одиночество, если их вон сколько. Они могут играть друг с другом.

- Они бы с большой радостью поиграли с тобой в карты, шашки, шахматы, нарды…

- Я этого сто лет не делал.

- Вот именно. Пора начать играть с ними. Ты помнишь, каково это - быть мальчишкой? Твои мальчуганы лопнули бы от счастья, если бы ты построил с ними крепость или достал старую коробку с солдатиками и разыграл сражение. Им бы очень понравилось бегать с тобой по комнатам и разыгрывать бои на мечах.

Моне заметила его скептицизм и добавила:

- Ненастоящих, конечно. Ложки или ручки от швабр подойдут. А еще лучше сделать мечи своими руками, вместе.

- А Рокка? Что с ней делать? - спросил он мягко.

- Поиграть в чаепитие или театр.

- Не понял.

- Или также посражаться на мечах. Многим девочкам нравится представлять, что они мастера в фехтовании.

- Ты когда-нибудь видела, чтобы мои сестры бегали по Палаццо с мечами?

- Нет, но это не значит, что Рокке будет неинтересно, - ответила она. - Или у тебя есть предрассудки, во что должны играть девочки и мальчики?

- Ты меня провоцируешь.

- Нет, я пытаюсь делать то, ради чего ты привез меня сюда. Дети должны стать номером один.

Она ухмыльнулась и встала, чтобы уйти.

- Доброй ночи, Марку. Я рада, что ты дома и жив-здоров. До завтра.

Моне чувствовала, как его обжигающий взгляд буравит ей спину. Он молчал, пока она не подошла к двери.

- Я попал в аварию после того, как расстался с Витторией и ехал домой к тебе…

- Нет, ты ехал не ко мне, - перебила она.

Сердце заколотилось.

- Я порвал с ней из-за тебя.

- Нет, - твердо возразила она, сердце выдавало чечетку, - не говори так, это неправда.

- Нет, правда.

Он скрестил руки на груди.

- Я обещал, что не прикоснусь к тебе, пока я в других отношениях. И я сдержал слово. Теперь я свободен…

- Ты сильно ударился головой. Ляг и полежи.

- Признайся, притяжение обоюдное. Я умираю от желания прикасаться к тебе снова и снова… Вижу, ты тоже.

- Давай позвоним врачу, тебе нужна помощь.

Марку закатил глаза.

- Моне, не заставляй меня доказывать свою правоту. Между нами что-то есть. Когда я взглянул в глаза смерти, я задумался не только о настоящем, но и о будущем. Зачем быть с кем-то, если я могу быть с тобой…

- Нет, - всплеснула руками Моне, - мы никогда не будем вместе, у нас нет отношений и никогда не будет.