Она удивленно приподняла бровь и, присев на кровать, прикрыла грудь простыней.

- Ты не можешь мне запретить…

- Я не хочу, чтобы у других был шанс. Я хочу, чтобы ты была со мной.

Она смотрела, как он нервно затягивает пояс.

- Но так не работает.

- Почему?

- Ты забавный. Я не твоя собственность, и это не мой дом. Ты не моя семья, и я не хочу быть сиделкой для твоих детей и той сладкой дырочкой, которую можно каждую ночь раздирать в свое удовольствие.

- Но у меня все еще есть мисс Шелдон. Тебе не надо долго заботиться о детях.

- Но я не хочу. Найди себе другую, я - пас.

- Но ты не даешь мне шанса.

- Марку, я только что переспала с тобой. Я подарила тебе девственность, как же я не даю тебе шанс?

- Выходи за меня!

Со вздохом разочарования она отбросила простыню и начала собирать свои вещи.

- Проехали. Я не могу это слушать. Мне пора.

Но он остановил ее, взял за руки.

- Я серьезно. Ты нам нужна.

Его слова и согревали душу, и бередили ее.

От заветных «выходи за меня» сердце подскакивало и ликовало, но от «ты нам нужна» становилось как-то не по себе. Она попыталась высвободиться. Как же она хотела оказаться одетой и в своей комнате.

- Это самое неудачное предложение, которое я слышала. Давай притворимся, что ничего не было. А теперь мне надо одеться.

Вместо этого он притянул ее к себе, обнял, рука его оказалась на ее ягодице. Он начал целовать ее, страстно, горько, как будто наказывал за непослушание. Кровь прилила к промежности. По телу побежали мурашки. Он провел ладонью по ее пояснице, и она затрепетала от наслаждения. А когда он положил ладонь ей на темя, чтобы сильнее и глубже целовать ее, Моне не могла думать ни о чем, кроме его внутри себя. С ним она целая, любимая, желанная.

Неожиданно она вспомнила. Однажды в детстве она вошла в комнату матери и увидела ее в постели с каким-то толстым неприглядным мужчиной. Она не могла понять: почему мать проводит больше времени с посторонними мужчинами, чем с ней, почему этот толстяк в маминой постели и кто он такой?

Желание тут же пропало. Моне отстранилась, и Марку без слов отпустил ее, позволил сделать шаг назад, потом еще один и еще, пока между ними не образовалась приличная дистанция. Она изо всех сил старалась вернуть самоконтроль, дышать глубоко. Предательские слезы навернулись на глаза. Марку прищурился, его лицо оставалось непроницаемым.

- Мне отвратительно твое предложение, это унизительно, - всхлипнула она.

- Потому, что у меня нет кольца? Или потому, что я не опустился перед тобой на колено? Я и перед Витторией не собирался вставать на колено.

- Мне наплевать на Витторию. Или на Галету. Или на любую другую твою любовницу. Меня волнует только то, что ты предлагаешь мне, а это ничего, пустышка.

- Не говори так. Я буду заботиться о тебе, содержать, и ты никогда не будешь ни в чем нуждаться.

- А как же любовь? - спросила она и моргнула в попытке справиться с жгучими слезами. - В твоем предложении нет ни слова о любви. Между нами есть притяжение, и желание, и физическая потребность, и это невероятно, но для меня это лишь часть. - Она смахнула слезу, затем еще одну. - Наверное, мне стоило пережить это еще тогда, восемь лет назад, чтобы я вычеркнула тебя из головы и из жизни. Но теперь мы провели-таки эту ночь вместе, и круг замкнулся. Я могу двигаться дальше.

- Нет, - запротестовал он, - я лишил тебя девственности не для того, чтобы ты уходила.

Она засмеялась и продолжала смеяться, а он злился, не понимая, чему она радуется.

Сквозь смешки она выдавила:

- О, Марку, неужели ты думаешь, что одна бурная ночь с тобой заставит меня изменить жизнь?

- Работу в магазине?

- Вообще-то, мне это нравится, и не смей надо мной подшучивать.

Он потер лицо ладонями и разочарованно зарычал.

- Я не смеюсь, я пытаюсь понять, как ты можешь выбирать работу в магазине вместо меня и детей.

- Мне не нужен мужчина, чтобы содержать меня. Я стремлюсь к независимости, к взаимоуважению.

- Тогда что между нами было?

- Я хотела тебя. Все это время с восемнадцати лет. И я переспала с тобой, чтобы закрыть гештальт, чтобы…

Она оборвалась. Слова не шли.

«Чтобы сохранить этот момент навсегда в памяти», - проговорила она про себя.

Это ее секрет, не его. Марку не обязательно знать, что их ночь вдвоем была для нее горькой радостью, раем на земле. Уйти от него - невероятная боль, но лучше уйти, перетерпеть и исцелиться, чем остаться и каждый день чувствовать, что тебя не замечают или пренебрегают.

- Скажи уже, - проговорил он. - Я пытаюсь понять…

- Нечего понимать. Я хотела заняться с тобой сексом. Я это сделала. Мы сделали. Теперь я готова уехать, как только закончится снежная буря.

Он скрестил руки на груди и стиснул зубы.

- Мне не по вкусу ни один из этих ответов.

- Как только я уеду, тебе станет легче. Ты снова свяжешься с Витторией или найдешь другую, подходящую под обязанности.

- Какие ужасные вещи ты говоришь.

- Но это правда, - сказала она, натягивая свитер через голову и комкая остальные вещи в шар. - Между нами все просто, у нас у обоих зудит в одном месте, мы переспали, удовлетворились и смело можем разбегаться. Я уеду в Лондон, ты найдешь аристократичную особу, которая подойдет и по родословной, и по списку обязанностей.

С этими словами она схватила штаны и попыталась их надеть, но он подхватил ее и понес в постель.

- Почему тогда у меня все еще зудит в паху? Почему я хочу тебя еще больше?

- Тебе нравится получать запретное.

- Но я могу овладеть тобой прямо сейчас, если скажу, как сильно хочу оказаться внутри тебя, как страстно хочу почувствовать вкус твоей кожи. Ты с радостью расставишь ноги и примешь меня. - Он прижал ее руки к постели. - Если я не прав, скажи, и я отпущу тебя навсегда и больше никогда не появлюсь в твоей жизни.

Между ними было столько энергии, что его горячая ладонь, прижимающая ее к постели, заставила ее безумно хотеть его, так что даже бедра сами начали приподниматься, приглашая к соитию.

Разве плохо, что ей нравится, как сильно он прижимает ее к постели? Разве стыдно, что от ощущения его силы и власти она дрожит от удовольствия?

- О, я так хочу тебя, - прошептала она, запрокидывая голову.

Он немедля прильнул к ее нежной шее.

- Тогда останься, - прохрипел он, - потому что я хочу, чтоб ты была здесь со мной, миа бел-ла гарацца.