Клингзор в Киммерийское ущелье. Не меньшие силы собрались к северу от Врат — люди, гномы, фаэри… Был там и немалый отряд Странников.

И все же этого было недостаточно для штурма. Но вот если бы удалось запереть Киммерийское ущелье с юга… Именно это и решил сделать Мерлин.

Триста человек против тридцати пяти тысяч. Один против ста! Возможно ли это? Мерлин считал, что да…

Дым. Клубы черного дыма, почти закрывающие низкое багрово-алое солнце. Медленно выдыхаемые Пламенной Горой, они поднимались вертикально вверх и, словно сдерживаемые небесным сводом, растекались по нему грязью.

— Полдела сделано: мы в Иффарине, — тихо произнес Тилис.

Алиса понимала, что это еще не полдела и даже не четверть. Тилис тоже это понимал. И Алиса понимала, что он понимает — потому и не ответила ничего. Да Тилис и не ждал ответа.

— В походную колонну становись! — скомандовал он. — Конники, в охранение! Шагом… марш!

Вот он, Сильвандир, с его грязно-серыми стенами и кирпичной дозорной башней, так похожей на пожарную каланчу. Пока все идет, как предусмотрено…

…А вот этого предусмотреть было невозможно. У юго-восточной башни, на верхней площадке гранитной лестницы, сбегавшей к озеру Пробуждения, стояли иркуны. Десятка два, не меньше. Перекрыли дорогу, сволочи!

— Стой! Кто такие и куда шлендраете? — нагло вылез вперед самый грязный, мохнатый и клыкастый из всех.

Тилис слегка тронул коня.

— Команда, подчиненная лично владетелю Черного Замка! — четко доложил он. — А вы кто такие? Почему здесь? Чей гарнизон? Обузский?

— Д-да… — пробормотал иркун.

— Так вы еще вчера должны были быть в Киммерийском ущелье! Что, приказ не дошел? Или отсидеться захотелось? Мы под Монсальватом кровь проливали, а они тут штанами лестницы полируют! Сволочи! Изменники! Эй, сотник! — палец Тилиса уперся в грудь Мерлина. — Арестовать все это кодло, и немедленно!

Растерявшиеся иркуны дали себя обезоружить без звука. А Тилис между тем подъезжал к воротам Сильвандира.

— Коменданта ко мне! — потребовал он.

Комендант появился через полторы минуты. Рыжий, громадный, остроухий, с огромными челюстями, он производил невероятно отталкивающее впечатление.

— Ваш меч, комендант: вы арестованы, — сказал Тилис.

А в ворота замка уже входили Странники Восходящей Луны…

31 декабря 1991 года (вторник), 16:52.

Еще, и еще, и еще листы! Строки появлялись на этой колдовской бумаге уже сами собой. Шариковая ручка откатилась на край стола. Андрей машинально потянулся за ней… и неловким движением свалил на пол всю стопу. Глухо вскрикнув, он бросился ее поднимать. Но листы уже разлетелись по всему кабинету и безнадежно перепутались.

Ч-черт… Что за дурацкая привычка не нумеровать страницы?!

Ага, вот: Обуз, вечер двадцать седьмого…

Обуз, вечер двадцать седьмого

— Властью, данной мне, я объявляю коменданта замка Обуз и вверенный ему гарнизон изменниками и дезертирами и приговариваю всех к смертной казни! — объявил Тилис.

Свист клинков… Покорно склоненные головы иркунов мохнатыми комьями покатились с плеч. Ручейки крови растекались по мощеному двору, складываясь в запутанные руны Плетений Смерти.

И ни одного голоса, ни одного жеста в свою защиту!

Алиса понимала: свидетелей оставлять нельзя. И все равно лишь огромным усилием воли она заставила себя смотреть на это…

Когда все было кончено, ее стошнило.

— Что, не нравится? — ехидно поинтересовался Тилис. — А ты думала, мы тут в кости играем? Или по красивым местам прогуливаемся? Иркун есть иркун — либо ты его, либо он тебя!

— У него иркуны мать убили. Убили и съели, — нарочито буднично пояснила Нельда, вытирая клинок какой-то тряпкой.

— Прости, Тилис… — пробормотала Алиса. И, чтобы перевести разговор на другое, спросила:

— А откуда ты знал про приказ?

— Какой приказ?

— Приказ Обузскому гарнизону сняться и идти в Киммерийское ущелье.

— А что, такой приказ и вправду был? Первый раз слышу!

— Как?! И никто…

— Никто об этом даже не заикнулся, ты хочешь сказать? Вот это и есть иркунский дух: терпеть над собой все, что угодно, ради права измываться над другими!

Это было сказано резко, но правильно: именно таков дух их цивилизации. А, собственно, в Верланде разве по-другому? Вы ведь тоже, если вдуматься, сражаетесь за свое право насиловать Живой Мир и играть с ним в правила игры. И так ли уж важно, как называется эта игра — черной магией или позитивистской наукой?

И чем больше вы придумываете правил, тем больше в них запутываетесь — помните, я вам начал было рассказывать про кривую Пеано?

И настанет день, когда не будет более для людей Верланда ни добра, ни зла, но будет доброизло, имя же ему — Пустота.

Как для иркунов.

Зло, по крайности, порождает зло. Пустота же вообще ничего не порождает, ибо она есть Ничто, не воплотимое в Нечто. Ex nihilo nihil fit…

Но это уже разговор особый и здесь неуместный. Да и кому у вас интересны мои взгляды на происходящее?

Черные зубчатые тени гор медленно тянулись к подножию дымящегося вулкана. Солнце клонилось к закату. Тела убитых иркунов уже убрали. Кровь, мочу и блевотину аккуратно присыпали песком.

— Отряд! — крикнул Мерлин. — Слушай мою команду! Мы остаемся в Сильвандире на ночь. Кимон за появление в пьяном виде назначается до утра часовым. Всем остальным — отдыхать!

Тилис, сняв шлем, растянулся на какой-то скамье и почти сразу заснул. Нельда свернулась в комочек у его изголовья и тоже заснула. Алисе не спалось.

Картина, виденная ею всего несколько часов назад, все еще стояла перед ее глазами — а тут еще пронизывающий холод, отвратительный смешанный запах крови и серы и вдобавок еще эта милая перспективочка — опять в Черный Замок…

— Что, не спится? — подошел к ней Мерлин. — Да, положение у нас, прямо скажем, поганое. Но ты знаешь, что-то такое впереди мерещится. Эпоха Рыб кончилась — туда ей и дорога. А вот какой будет эпоха Водолея? Слушай, это же зверски интересно! Вот они, — Мерлин кивнул в сторону невидимого отсюда Черного Замка, — сейчас готовы пойти на все, что угодно, только бы их любимая Кали-Юга никогда не кончалась. А она все равно на исходе, хотим мы этого или нет. И кончится она либо переисполнением Мирового Древа, либо его гибелью. В любом случае это конец того мира, который мы…

Выстрел!

— Тревога! — закричал кто-то.

… Кимон лежал на правом боку, подтянув колени к подбородку. Лицо его посерело и исказилось от боли. Пуля ударила ему в живот, но крови почти не было.

— Алекс… это был Алекс… — невнятно бормотал он. — У него руна… и письмо… и оружие… Запрещенное. Он меня узнал. У него руна… Проклятого Короля. И письмо…

— Что?! Алекс?!

Мерлин, выскочив из ворот, взлетел