– Господи, конечно, планировала! А ты как думал?

В последнее время Порша только и делала, что планировала. Планировала, как рассказать обо всем Истону, что нужно купить для ребенка, как ей строить свою дальнейшую жизнь. У нее был план длиной в целую милю.

Истон покачал головой: он никак не мог подобрать нужные слова.

– Если честно, я пока вообще ни о чем не думал, потому что у меня было не больше пяти минут, чтобы осознать эту новость. Я даже не знаю, собираешься ли ты оставить ребенка.

– Я ведь только что сказала, что да.

– Не совсем. – Он взял Поршу за руку и услышал, как булькнуло у нее в желудке. Порша резко побледнела. – Порша, с тобой все в порядке?

Порша без сил опустилась на кровать. Ей хотелось с головой забраться под одеяло и долго-долго не вылезать из постели. Поборов очередной приступ тошноты, она ответила:

– Да, у меня будет ребенок, и я собираюсь его оставить.

– Это и мой ребенок тоже, – спокойно и уверенно поправил он. – Давай помогу тебе лечь поудобнее. – Истон освободил кровать от лишних подушек, чтобы Порша хорошо устроилась. Рядом с кроватью он поставил небольшое ведро. – На случай, если тебе снова станет плохо, – дипломатично сказал он. – Это нормально, что токсикоз на этом сроке такой сильный?

Истон взял себя в руки и вспомнил о том, что он все-таки врач, Порша видела это по его деловому тону. Он слегка коснулся ладонью ее лба, проверяя, нет ли температуры. Порша достаточно давно была его помощницей, чтобы понять, что Истон оценивает ее состояние, осматривает, стараясь не слишком ее беспокоить. Прямо как больного оленя. Или сердитую мартышку. Очень лестно.

– Наш ребенок, – напомнила она. – И тошнота усилилась на этой неделе. – Желчь снова поднялась у нее в горле, и Порша сделала пару глубоких вдохов.

– Да, наш. И это дает мне право голоса в жизни ребенка. – Он взял Поршу за запястье, чтобы посчитать пульс.

– Рада это слышать. – Она хотела продолжить разговор и сказать, что ей не нужны услуги ветеринара, поскольку она ждет человека, а не звереныша, но ей безумно нравилось, как он укрывает ее одеялом и промокает вспотевший лоб бумажной салфеткой.

Черт возьми, откуда он вообще взял салфетку? Нервы ее были натянуты до предела. Да, она была рада, что Истон собирается участвовать в жизни ребенка, однако она чувствовала, как контроль над ситуацией стремительно ускользает от нее.

– Порша, я никогда не брошу своего ребенка. – В его глазах она увидела решимость и что-то похожее на боль.

– Я знаю это. – И все же Порша не была полностью уверена в том, как он отреагирует в дальнейшем. – Но ты сам сказал, что у тебя противоречивые чувства к возможному отцовству. Ты намеренно избегал серьезных отношений, и ты лазаешь по деревьям, как какой-нибудь Тарзан.

– Не уверен, что мне нравится эта аналогия. – Он встал на колени перед кроватью и взял Поршу за руки, взглянув ей прямо в глаза. – Сейчас самое важное – убедиться в том, что наш ребенок здоров и правильно развивается. Как думаешь, ты сможешь выпить немного воды или имбирного эля?

Порша попыталась отказаться, но его искренняя забота об их ребенке и о ней самой тронула ее. Чем эмоциональнее она становилась, тем хуже переносила приступы тошноты. Она уже настолько ослабла, что еще один взрыв токсикоза просто не выдержит.

– Я попробую, – сказала она только для того, чтобы сделать ему приятное.

Одна только мысль о еде или воде вызывала тошноту. Но этот разговор был очень важен, он задавал тон их с ребенком будущей жизни. Она так по-дурацки сообщила Истону о своей беременности, что должна была сейчас установить границы. Она должна заверить его, что прекрасно справится со всем сама.

Порша слышала голос Истона словно издалека, голова ее кружилась, все вокруг расплывалось. Она упорно старалась сосредоточиться на его словах, его голубых глазах и бархатном голосе, но ничего не получалось.

– Порша, ты меня слушаешь?

– Да, конечно, – мягко проговорила она, комната закружилась перед ее глазами.

– Тогда что ты об этом думаешь? – Он сжал ее ладони.

– Истон? – Она изо всех сил старалась понять, о чем он говорит. – Думаю о чем?

Кончики ее пальцев, казалось, потеряли тактильный контакт с его руками, она пыталась протянуть руку, уцепиться хоть за что-нибудь, но ничего уже не имело смысла. В глазах поплыл белесый туман, она уже с трудом осознавала, где находится.

Ее затошнило, голова закружилась еще сильнее, комната начала затягивать ее, словно кроличья нора в «Алисе в Стране чудес». Порша упала в обморок, и мир вокруг нее погрузился в темноту.

* * *

Час спустя Истон, в полном оцепенении сидевший в приемном покое больницы, тупо смотрел в окно, как будто это могло вернуть их с Поршей в привычную реальность, но ничего не помогало. Он едва ли замечал, как качаются на ветру пальмы и блестит на солнце океан.

Он все время мысленно возвращался к событиям этого утра. Порша, бледная и растерянная, говорит ему, что беременна, а потом она теряет сознание и пугает его до чертиков.

Истон всегда был человеком, на которого можно положиться в критической ситуации. Когда он был еще подростком, они с братом решили подняться на гору в Вирджинии, родители отпустили мальчиков вдвоем. Когда ребята добрались до вершины, Ксандер споткнулся и упал на камни, сломав правую руку в трех местах. Но даже тогда Истон сумел сохранить хладнокровие, чтобы зафиксировать сломанную руку брата и медленно и осторожно довести его до больницы. Никогда еще страх не сковывал его по рукам и ногам.

Но сегодня, когда Порша потеряла сознание, он почувствовал, как страх сковал ледяными руками его сердце и разум. Он с трудом помнил, как доехал до больницы. Ее сразу же усадили в кресло-каталку, потому что она совершенно не могла стоять на ногах. Увидев, что его всегда собранная Порша выведена из строя, он не на шутку испугался.

Медсестра увезла Поршу на осмотр, и он сразу же про себя отметил, какой слабой и хрупкой она стала. Ну почему, почему он раньше не сделал правильные выводы из ее симптомов? Ведь Морин говорила ему, что с Поршей что-то не так, да он и сам об этом догадывался.

И все же он игнорировал все эти знаки, зациклившись на собственных эгоистичных целях. Каким же он был идиотом! Когда он передал Поршу в руки медицинского персонала, ее бледная кожа была липкой от холодного пота.

Истон так хотел быть сейчас рядом с Поршей, но вместо этого он сидит в больничном коридоре и тупо смотрит в стену. Истон откинулся на спинку жесткого пластикового стула и посмотрел по сторонам. Перед ним сидела пожилая супружеская пара, распухшая щиколотка мужчины покоилась на соседнем стуле. Жена гладила его по руке, в ее глазах читалась забота вперемешку с раздражением. Не то чтобы Истона волновали соседи по коридору, просто он пытался хоть как-то отвлечься от своих тревог. Немного левее в кресле плакала маленькая девочка, мама гладила ее по голове и что-то нежно шептала на ухо малышки. Отца поблизости не наблюдалось.