и рубашка исчезли с веревок.

— Что скажешь? — спросил он, обращаясь к подчиненному.

Интересно, заметил Кулик, куда делась одежда?

— Ну, скажу. Ларчик эти джинсы с рубашкой сняла и в стиралку бросила.

— Перестирывает?

— Знает, что нечисто.

— Группу нужно вызывать, — вздохнул Степан.

Чужой район, полномочий нет, а свое начальство волком на него смотрит, не хочется обращаться к нему за помощью. Кузовиков обвинит в попытке навести тень на плетень, следователь потребует явки. А в Заварске тем временем что-то назревает. Степан чувствовал, как сгущаются тучи над головой.

— А основания?

— Основание — это бандиты, Саня. Местные. Ларчик наша с местным отморозком очень крепко дружит. Витя всего лишь «шестерка».

Из дома напротив появился Комов, Степан видел, как он вышел на крыльцо. А вслед за ним за порог выскользнула молодая круглолицая женщина с загадочным взглядом. Она проводила Федота до калитки, улыбнулась ему на прощание и провела рукой по плечу.

— Похоже на ценную информацию, — Саня кивком указал на целлофановый пакет с чем-то съедобным, который Федот держал в руке.

— Выкладывай! — сказал Степан, когда он подошел к машине.

— Все сразу? — вынимая из пакета пирожок, спросил Комов.

— С чем? — облизнулся Кулик.

— Вишня.

— Очень ценная информация!

— Прошлогодняя.

— Думаешь, расстроил? — уже с набитым ртом фыркнул Саня.

— А с Ларчиком что? — спросил Степан, собираясь последовать его примеру.

Пирожок еще теплый, и действительно, все равно, свежие в нем ягоды или вареные.

— Да есть тут бакланы, они-то «ларчик» и открывают.

— Гаврила?

— Ольга их клички не знает. Но когда их видит, из дома не выходит.

— Здоровья и долгих лет ей! — Кулик осенил крестным знамением дом, затем взял еще один пирожок, приготовленный его хозяйкой.

— Поклонись еще, — фыркнул Саня.

— Поклонимся, — кивнул Степан. — Как только разгребем этот гадюшник. О, сколько нам открытий чудных… И закрытий! — усмехнулся он.

— Как бы с нас не начались. Эти закрытия, — сказал Федот, глядя на желтый с синим капотом «уазик», который сворачивал к ним на ближайшем перекрестке.

— Все возможно, — кивнул Кулик, в раздумье глядя на недоеденный пирожок в своей руке.

Назад в пакет его положить или доесть? Он выбрал второе и, сунув пирожок в рот, хлопнул в ладоши, сбивая с них крошки.

На «уазике» беззвучно закрутились проблесковые маячки, экипаж как будто давал знать, по чью душу он прибыл. Машина остановилась, из нее вышли двое, оба в черных из кожзама куртках, с автоматами. У одного звездочки на погонах, у другого — лычки.

— Кто такие? — спросил один, обращаясь к Степану.

Другой взял на изготовку автомат.

— Капитан милиции Круча! Представляться надо, лейтенант!

— Откуда?

— Здесь все написано.

Степан полез за корочками, а сержант предупредительно передернул затвор автомата. Патрон, кувыркаясь, из казенника не вылетел. Похоже, патрульный наводил на них оружие с разряженным стволом. Но сейчас автомат уже готов к бою.

— Он что, малахольный? — обращаясь к лейтенанту, спросил Степан.

— Документы! — потребовал тот.

Круча раскрыл корочки и тут же отдернул руку, заметив, что лейтенант собирается их отобрать. И снова сержант передернул затвор. И в этот раз из казенника ничего не вылетело. Похоже, магазин в автомате совершенно пустой.

— Так смотри! — Степан снова раскрыл удостоверение.

Но в этот раз лейтенант попытался вырвать его из рук.

— Ну ты достал!

Степан перехватил руку, заломил ее за спину лейтенанту. Сержант даже не пытался нажимать на спусковой крючок и затворную раму не стал передергивать. Он отсоединил магазин, чтобы пустой заменить на полный.

— Эй, даже не думай! — Комов мгновенно выхватил пистолет и снял его с предохранителя.

Он направил пистолет на сержанта, заставив его остановиться, а Кулик подскочил к «уазику», в котором мог находиться еще один член экипажа.

— Ты что творишь, капитан? — взвыл лейтенант.

— Ты же знал, что мы из милиции!.. — сказал Степан.

Он отпустил офицера, но снял с его плеча автомат. На всякий случай. Комов разоружил сержанта, а Кулик развел руками. Нет никого в машине — не с кем ему воевать.

— Нам позвонили.

— Кто позвонил? Кто сказал?

— Так дежурный сообщил, мутные какие-то на Колодезной…

— Так и сказал, мутные?

— Ну, не так…

Степан смотрел на голубую «четверку», которая приближалась к ним. «Лада» выглядела неплохо, шла бойко, и двигатель работал тихо, но впечатления портили ржавые пятна, проступавшие на капоте.

— Уголовный розыск подъехал, — как-то не очень весело сказал лейтенант.

Из машины вышел молодой человек — высокий, спортивного телосложения. Модельная прическа, гладко выбритое лицо, стильная ветровка с белой футболкой под ней, джинсы с накладными карманами. Правильные черты лица, прямой нос, взгляд ироничный, с хитрецой. На Степана он смотрел настороженно, с опаской, но при этом глаза его улыбались.

Ветровка с капюшоном нараспашку, под правой полой угадывался пистолет в кобуре, но парень не спешил доставать оружие.

— Лейтенант милиции Лозовой, уголовный розыск! — представился он.

— Капитан Круча, ОВД Битово города Москвы!

— Зачем наших сотрудников разоружили?

— Может, потому что плохо себя вели?

— Сигнал поступил, что вы гражданку Водопьянову терроризируете. Обыск устроили, а постановления нет.

— Так кто на Колодезной, говоришь, мутные? — надвигаясь на патрульного лейтенанта, спросил Степан. — Ты же знал, что мы из милиции! Мог бы и повежливей!

— Он исправится, но потом, — сказал Лозовой. — Да, Семенков?

— А чего это мне исправляться? — скривился лейтенант.

— А я тебе потом расскажу. Давай, сворачивай удочки, без тебя здесь разберемся.

— Ну, хорошо.

Патрульным вернули оружие, Семенков, косо, с угрозой глянув на Лозового, сел в «уазик». Сержант присоединился к нему.

— Борзели? — спросил Лозовой, глядя вслед отъезжающей машине.

— Ну, вежливости их не учили.

— Я не скажу, что они с Казначеем связаны, просто вахлаки невоспитанные, переаттестация по ним плачет.

— Казначей, говоришь? — Степан с интересом смотрел на опера.

— Шпана местная!

— Шпана. Но с претензиями.

— В смысле?

— В московский пруд хотят, караси там жирные.

— Не знаю. Знаю, что Водопьянова с ними связана. Я в дежурке был, слышал. От нее звонили.

— Витек, наверное. — Степан глянул во двор дома.

В нем Лариса и Витя стоят, смотрят: хотят знать, что там менты задумали. А машинка все крутится, и Лариса белье полощет, как будто и нет у нее никаких других дел. Тем более связанных с криминалом.

— Что они там в Москве натворили? — спросил Лозовой.

Он оперся своим тощим задом о капот «четверки». Может, крышка и ржавая, но чистая, как и вся машина.

— А у тебя «четверка»? — задумался Степан.

— Голубая, — усмехнулся Комов.

— Ну, голубая, и что? Может, я у «дяди Васи» служил? — Опер оторвался от своей машины.

— Может, или служил?

— Можно проверить! — Лозовой воинственно расправил плечи.

Одним пальцем Степан ткнул в грудь Комова, другим — Лозового