и скрестил руки, отказывая им в праве на поединок.

— «Четверка» на «пятерку» похожа, — все так же озадаченно сказал он.

— Если спереди смотреть.

— А в Битово синяя «пятерка» была, — заключил Степан.

— Была «пятерка», — кивнул Кулик.

— И у Гаврилы «пятерка», — улыбнулся Круча.

Все-таки вспомнил он, о чем говорила Катя. Она сказала, а он почему-то пропустил мимо ушей.

— Синяя, — уточнил Лозовой.

— Ты знаешь? — с интересом глянул на него Степан.

— Да, проходили они у нас в прошлом году, пареньку одному морду набили. Гаврила участвовал, и… э-э… не помню фамилии… Кораблев… Да, Кораблев… «Пятерка» у него синяя, у отца брал. Отец приходил, замять пытался… В общем… — Лозовой поморщился, давая понять, что дело спустили на тормозах. Не безвозмездно, разумеется, но сам он ничего не брал.

— А номера?

— «Пятерки»?… Нет не помню.

— А надо помнить, — хмыкнул Комов. — Или записывать.

— Чтобы я без тебя делал! — резко глянул на него Лозовой и полез во внутренний карман ветровки. Достал оттуда записную книжку, пролистнул.

— Вот, Кораблев Илья Петрович и Кораблев Петр Николаевич. Это его отец. Автомобиль «ВАЗ-2105», номера пятьдесят пять тринадцать.

— Не те номера! — качнул головой Комов, с усмешкой глянув на Лозового. — Я это тебе без всяких цидулек скажу.

— А какие те?

— Шестьдесят шесть тринадцать.

— Шестьдесят шесть, — кивнул Степан.

Он тоже помнил номер подозрительной «пятерки» наизусть. Но так информация эта еще не успела стереться из памяти, а Гаврилов с Кораблевым отличились еще в прошлом году, много воды утекло.

— Это, конечно, ваши проблемы, — усмехнулся Лозовой. — Вы там что-то раскрываете, а не я.

— Убийство мы раскрываем, — сказал Степан.

— Тем более, соображать надо.

— Ты полегче! — нахмурился Комов.

— Ну, если ты любишь полегче, дам тебе подсказку. Есть изолента, а есть лейкопластырь.

— И что?

— Изолента черная, а пластырь белый.

— Изолента и синяя бывает…

— И номера черные на белом, — кивнул Круча, с одобрением глянув на Лозового.

Ну, конечно! Белый пластырь и черная изолента легко превратят шестерку в пятерку. Издалека подлог и не разглядеть, а Тяпа близко к машине не подходил.

— Ну да! — расплылся в улыбке Комов и, показав Лозовому поднятый вверх большой палец, вдруг сильно хлопнул его ладонью по плечу.

Но Лозовой даже не пошатнулся. И сам с дружеской улыбкой хлопнул его по плечу. И гигант пошатнулся.

Комов удивленно вскинул брови, замахнулся, но Круча встал между ним и Лозовым.

— Кораблева поможешь найти, десантура? — спросил он, обращаясь к лейтенанту.

— Подсказку дать? — хитро сощурился тот. — Или просто тупо отвезти?

Степан кивнул. Он, конечно, не прочь поупражняться в логике, но второй вариант устраивал его куда больше.

Глава 9

Синяя «пятерка» стояла у ворот частного дома. Во дворе залаяла собака, когда Степан подошел к ней. Это ничуть не смутило его, он осмотрел номера, провел пальцами по цифрам пять и ощутил клей. Был здесь наклеен лейкопластырь, изменяли номера.

— Да? — спросил Лозовой.

— В «яблочко», — кивнул Степан.

Со двора вышел грузный заросший мужчина с дикорастущими бакенбардами.

— Лейтенант! — нахмурился он, увидев Лозового.

— Петр Николаевич! — раскинув руки, улыбнулся тот.

— Случилось что?

— Почему сразу случилось? Может, я медаль вашему сыну вручить хочу? За спасение утопающих!

— А это кто? — Кораблев кивком указал на Кручу.

— Утопающий!

— И ваш сын может меня спасти, — кивнул Степан.

Он обогнул мужчину, открыл калитку, вошел во двор и вперил взгляд в собачонку, бросившуюся к нему. Если он смог остановить матерого питбуля, то и эта псинка должна была почувствовать его силу. И ведь почувствовала. И лаять перестала, и назад сдала. Но лишь после того, как цапнула Степана за лодыжку, прокусив и штанину, и кожу на ноге.

— Гулька! — крикнул хозяин дома.

Дверь открылась, на крыльцо вышел широколобый парень в майке-алкоголичке. Крупная голова, откормленное лицо, толстая короткая шея, а плечи узкие. Руки сильные, но короткие.

— Кораблев! — донесся голос из-за спины.

Это Лозовой сообщал, кто вышел на ловца.

— Медаль куда вешать? — не останавливаясь, спросил Степан.

— Какую медаль?

Кораблев еще не понял, что происходит, но уже сдал назад, собираясь скрыться за дверью.

— За спасение убивающих!

Степан не позволил ему закрыть дверь, распахнул ее, схватил парня за руку.

— Пусти!

Кораблев дернулся, зацепив его локтем по носу, но вырваться не смог. И оказался на полу со скованными за спиной руками.

— Так ты уже с медалью! — усмехнулся Степан, рассматривая морду свиньи на правой лопатке.

Наколку делали явно наспех, контур кривой, нечеткий, но силуэт свиньи угадывался легко.

— Что вы творите? — В дом ворвался Кораблев-старший, но Лозовой не позволил ему набросится на Степана, заломил ему руку, вывел из дома.

— Петр Николаевич, вы же слово давали!

— А что не так? — донесся голос со двора.

— Все не так, — усмехнулся Степан, помогая задержанному подняться. — И ты, Илюха, чушок!

— Почему это чушок? — захныкал тот.

— Потому что свинья на спине. Кто тебя так? Гаврила?

— Что вам надо?

— С таким портачком в зону лучше не попадать. Чушкам знаешь где место? Гаврила говорил?

— Да не Гаврила, — вздохнул парень.

— Но говорили!

— Ну-у…

— Нельзя тебе в зону, поэтому к ментам лучше не ходить.

— Зачем к ментам? — Кораблева вдруг хватил озноб, парня затрясло.

— Где ты был вечером восемнадцатого мая? — спросил Степан.

— Восемнадцатого мая?… — Парня затрясло еще сильней, мало того, на лбу выступили капли пота.

— Расскажешь все как было, дома останешься. Под домашним арестом. Может, и привлекать не будем. Если ты ни в чем не виноват.

— Так ни в чем не виноват!

— А Гаврила?

— Ну, не знаю…

— Что не знаешь?

— Ну-у…

— Восемнадцатого числа тебя видели в Битово. Гаврилу не видели, а тебя засекли. Гавриле ничего не будет, а ты сядешь. Даже не представляю, что тебя ждет в тюрьме. Если тебя даже друзья не уважают… Или не друзья?

— Да я не знаю, что там было!

— Что было?

— Гаврила ходил, я в машине сидел!

— Куда Гаврила ходил?

— Да мы какую-то Розу искали.

— Какую-то?

— Гаврила так сказал. Я понятия не имею, кто эта Роза.

— Нашли Розу?

— Не знаю.

— Не знаешь?… А на улице Панфилова что делали? Дом семьдесят девятый?

— Так мы за Микулой поехали. Смотрим, он в машину садится, мы за ним. Он на Панфилова, мы на Панфилова, он в подъезд, и мы… Гаврила тоже в подъезд зашел, но уже после того, как Микула уехал.

— Роза в этом подъезде жила.

— Я не знаю. Гаврила ничего не говорил.

— Но в подъезд заходил?

— Да.

— А как обратно выходил? Весь в крови, да?

— Так в том-то и дело! — закивал Кораблев.

— В крови? — Степан