заметил, до ручья мне идти далеко, брать воду из озера с русалками тоже не близко, да и тревожить их не хочется. Так что Мила подарила мне кувшин, вода в котором никогда не кончается.

– Она что… Колдунья? Правда? Настоящая?

Рада кивнула и отправилась к землянке, давая понять, что продолжения разговора не последует».

Митрич замолчал, давая мне понять, что и продолжения истории для меня сегодня не последует. Я встал со стула и, попрощавшись, отправился в гостиницу, размышляя по дороге о том, может ли одежда храниться так долго.

День 17

Я проснулся с мыслью о том, что упустил нечто важное, но никак не мог вспомнить, что же это было. Знал только, что связано это с Митричем и его историей, я даже видел сон… Только никак не мог вспомнить детали. Так и проходил весь день в тщетных попытках нащупать потерянное. На старика я тоже сегодня не обратил особого внимания, охваченный желанием отыскать потерянную мысль. Я поздоровался и сел на стул.

Старик долгое время молчал, но все же начал рассказы

«Два месяца промчались для Волха и Рады незаметно, в любви и согласии жили они друг с другом и с остальными лесными созданиями. И как разительно отличались эти два месяца, если сравнивать их с испытаниями, выпавшими на долю жителей деревни за то же время.

Много горя пришлось пережить деревенским: неизвестная болезнь скота, унесшая немало коров, овец и коз; плохой урожай, суливший людям скорый голод; спаливший треть деревни пожар, который унес не меньше десяти жизней детей и взрослых.

Ярополк в это непростое время, принял ответственность за управление деревней на себя. И, если уж говорить честно, справлялся он с этим бесподобно. Он действительно мудро руководил всем, давал дельные советы, помогал всем. Было видно, что он многому научился у своего отца, так что знания и природные склонности руководителя обеспечили ему любовь и почитание всей деревни.

И вот однажды, в то время, когда «черная полоса» для деревни, казалось, кончилась, Ярополк задумался. Думал он недолго, его характеризовали скорее дела. Ярополк открыл дверь своей избы и направился в гости к Славе.

– Уж кого-кого, но тебя точно не ожидала увидеть у своих дверей, – глядя на гостя с удивлением сказала Слава.

– Дело у меня к тебе есть.

– Проходи, коли дело.

Ярополк зашел в избу, где было жарко от печи, и нахмурился.

– Есть у тебя кто дома?

– Скоро будут.

– Тогда пойдем прогуляемся.

Ярополк вышел и направился к ручью, следом шла Слава. Перейдя журчащий ручеек, Ярополк пошел дальше вперед.

– Я туда не пойду, – остановившись сказала Слава. – Слыхивала я, что об этом месте толкуют.

– И что же о нем толкуют?

– Что нехорошее это место, недоброе.

– А ты меньше слушай. Бабы любят пугаться, да языком молоть. Пойдем.

Слава упиралась, но Ярополк больно сжал ее локоть и потащил к каменным развалинам, находящимся напротив дома Милы. Если смотреть из деревни, то два этих поля, разделенные ручейком, представляли картину противоположностей. Поле с развалинами поросло травой по самый пояс, а все из-за рассказов о привидениях и странностях, происходящих у этих развалин, похожих на разрушенные дома из больших и гладких серых камней. Никто в деревне не знал историю их возникновения и разрушения.

– Ежели убежишь – хуже будет.

Слава посмотрела в завораживающие и одновременно пугающие ярко-голубые глаза, обрамленные длинными черными ресницами, и поняла, что Ярополк не шутит.

– Не убегу. Отпусти только, больно.

Ярополк разжал свою стальную хватку и грузно опустился на камень, Слава села на землю напротив, ей не хотелось касаться камней.

– Так что за дело? Зачем ты меня сюда привел?

– Отомстить хочешь жениху своему неудавшемуся?

– Можно было бы, – задумавшись сказала Слава. – А он жив еще разве?

– Живее всех живых, я уверен.

– Откуда знаешь?

Ярополк рассказал про живущую в лесу Раду, про походы Волха к ней, даже про то, что сам ходил в лес и вышел оттуда живым и здоровым.

– Я вот чего уразуметь не могу, – сказала Слава после долгого молчания. – Тебе-то они чем помешали, раз ты завел разговор о мщении? Ну живут себе, да и пусть там и сгниют вдвоем.

– Ты ежели помогать не желаешь, то и уходи. Забудь все, о чем я тут толковал и иди.

– Ты как молодой необъезженный конь. Норовистый уж слишком. Я знать хочу. Ты мне либо доверяешь, либо – нет. Тогда мне лучше уйти.

Ярополк сидел как статуя, не шевелясь и глядя в одну точку. Но в душе его бушевала буря эмоций.

– Отомстить хочу, – сказал Ярополк

– За что? Она же вроде уже лет семь там живет, как не больше… Ты что же, любишь ее?

– Тебе что за дело! – выпрямившись резко крикнул Ярополк.

– Так зачем мстить-то? – спокойным тоном спросила Слава.

– Чтобы жить легче стало, – уже обретая прежнюю сдержанность и садясь снова на камень сказал Ярополк.

– Замучила совсем, да? – положив руку на плечо парня спросила тихим голосом Слава.

– Да. Жизни никакой нет. Все о ней думаю. Я уж надеялся тогда, в детстве, что, избавившись от нее, покой обрету. И даже пожил нормально, а тут опять она на моем пути появилась. Так еще и вместе они теперь там любятся, пока я тут маюсь.

– А ты ей говорил, что любишь?

– Да что тут говорить… Не могу я ей сказать. И никогда не мог. Знаю я, что она меня никогда не полюбит. За это ненавижу ее лютой ненавистью. Но в то же время и люблю до исступления.

– Понимаю я тебя… Я помогу тебе. Ты надумал, что делать будешь?

– Надобно поднять народ, чтобы лес сжечь.

– Ты можешь просто им сказать. Они тебя послушают.

– Нет, не то. Они должны сами захотеть. Это должно быть желанием всех и каждого, а не моим приказом.

– Что предлагаешь?

– Слух пустить о том, что жених твой не просто так в лес ушел, а что там его колдунья ждала. И колдунья разозлилась, что жители угрожали Волху и сживает всех со свету. От этого и все трудности, свалившиеся на нашу голову после его ухода.

– Это точно сработает! – просияла Слава. – Только одно плохо, уже два месяца прошло. Поздновато.

– Ничего. Скажешь, что он к тебе во сне приходил и смеялся вместе со своей женой, колдуньей лесной. Что предупредил, что теперь еще хуже будет, и все в таком ключе. Чего это я тебя должен учить языком молоть? Вы, бабы, от природы этим наделены. Вот и придумай текст сама.

– Вот