это ты надумал… Голова! Я все сделаю. Сегодня к ночи все будут знать.

Ярополк поднялся с камня, кивнул и пошел к деревне грузными, тяжелыми шагами, будто весь гнет ответственности навалился внезапно на его плечи. Слава бы очень удивилась, увидев его таким, но мысли ее витали в настоящий момент где-то в деревне, продумывая каждый предстоящий шаг. Чем ближе эти двое подходили к деревне, тем больше менялись. Походка Ярополка снова становилась твердой и уверенной. Лицо же и вся фигура Славы стали жалкими, как у побитой собаки, в глазах стояли слезы. Каждый готовился играть свою роль. Пара незаметно разделилась и каждый пошел в свою сторону.

Слава знала, о чем говорит, когда пообещала, что к ночи все будут знать об этом. Так все и произошло. С наступлением темноты в каждом доме обсуждалась колдунья и ушедший в лес чернокнижник.

Утром Милу ожидало несколько человек, кто с приворотом, кто с хворью, у кого еще что… Мила приняла первую посетительницу и, пока гадала ей на бобах, то услышала разговор двух женщин под окном.

– Так что, когда идти мужики решили? – спросила одна.

– Сейчас сбор проходит, там и порешают, – ответила ей другая. – Думаю, к вечеру пойдут.

– А ежели колдунья узнает?

– Да как она узнает-то? Она же там, в лесу сидит. Колдует, чтобы всех честных людей со свету сжить.

– Вот же напасть… Это та, которая еще девчонкой в лес убежала?

– Та.

– Зря тогда же не истребили эту… Как думаешь, что они с ней делать порешают?

– Вряд ли в лес пойдут. Мне мой говорил, что легче лес спалить. Ежели она к нам выйдет, то за все заплатит, а ежели там сгорит, то туда ей и дорога.

Мила поняла, что жители деревни узнали про Раду и теперь планируют сжечь лес. Прервать сеанс гадания, не вызывая лишних подозрений, юная знахарка не могла.

«Белыш! – подумала Мила. – Он наверняка все слышал. Он еще не выходил из дома. Спросить у него сейчас все равно не получится, даже посмотреть на него, не вызывая подозрений не смогу, но как только закончу – выгоню его. Надеюсь, он тоже все слышал и сможет предупредить жителей леса».

Как только посетительница встала, громко отодвинув стул, из угла избы вышел козел. Появление козла не произвело на посетительницу никакого впечатления. Все в деревне знали, что козел ночует в избе.

Белыш заблеял и выскочил на улицу вместе с выходящей из избы женщиной. Мила не стала вставать со своего места, в дверях уже появилась следующая посетительница».

Митрич тяжко вздохнул и посмотрел на меня своими голубыми глазами.

– Долго ты еще старика мучить собираешься? – спросил Митрич.

– Пока не услышу всю твою «сказку» до конца.

– Что с тобой делать… Ладно, уж. Тогда завтра жду. Бывай.

Старик махнул на прощание рукой, и я понял, что не давало мне покоя весь день! На пальце его было надето перстень. Точно такой же, какой он описывал в одной из своих историй! Этого просто не могло быть! Если все это правда, то сколько же старику должно быть лет? Столько точно не живут. Может, это метафорические описания реальных событий? Или просто-напросто сказка, придуманная им, опираясь на случившиеся с ним события…

Так и не придя в своих размышлениях к окончательному выводу, я уснул, решив, что правду смогу узнать только по окончании истории. Гадать на кофейной гуще сейчас было делом бессмысленным.

День 18

Подходя к дому Митрича, я заметил странное и необычное явление. Несколько примерно одинаковых по размерам шаров из сена спрыгнули с крыльца избы старика и покатились в сторону леса, а за ними бежала собака.

Я остановился в недоумении и потер глаза. Картина не исчезла. Шары из сена все еще катились в лес, хотя на улице не было даже намека на ветер.

– Митрич! Митрич, ты тоже это видишь? – подбежав к старику спросил я взволнованно.

– Ты о чем?

– Там… Сено через луг катится. А за ним собака бежит.

– Ты же вроде в деревне детство провел. Ты что же, сено никогда раньше не видел, сынок? Или собак?

– Ты мне голову не морочь, Митрич. Я видел и собак, и сено. Я не видел, чтобы сено в безветренную погоду по полю катилось. Рядом с тобой и домом твоим все время какие-то странные вещи происходят.

– Ну, так уж и все время…

– Да!

– Каждый видит то, что хочет видеть. И то, что готов видеть. Ты будешь дальше слушать или про собак с сеном сегодня поговорим? Я не прочь…

– Рассказывай продолжение истории. Про собак и у меня в жизни историй немало.

Митрич захихикал и улыбаясь начал рассказ.

«Все Дети Леса собрались у кромки леса, прячась за деревьями, кустами, в оврагах и на ветках. Лес затих, ожидая и слушая гомон и крики людей, идущих с факелами в руках.

Жители деревни остановились напротив леса, который казался зловещим в опускающихся сумерках. Первый смельчак подошел поближе и дрожащей рукой сунул факел внутрь одного из кустарников.

К удивлению всех собравшихся, факел погас. Подошли еще двое. Они тоже сунули факелы в кустарники, но и их ждала неудача. Решив, что дело в сырости, люди стали поджигать траву.

И тут из леса повеяло холодом, трава не поджигалась, огонь гас. Большинство факелов уже потухли и зажигаться снова не хотели. Жители деревни начали нервничать, раздражение от неудачного мероприятия мешалось с первобытным ужасом перед лесом, наполненным тайнами и сказаниями о существах, опасных для человека.

Ярополк осмотрел свое «войско», уже лишенное оружия. Только один факел все еще горел. Ярополк размахнулся и бросил факел в лес. Яркая вспышка осветила черную большую тень, и тут же погасла.

Бабы, участвовавшие в поджоге, заверещали, кинувшись в деревню. Мужики держались, хотя было видно, что им тоже не по себе. Они смотрели с ожиданием на своего лидера.

– Идем в деревню, – сказал Ярополк, развернулся и спокойным шагом отправился за толпой, стремящейся как можно быстрее оказаться подальше от леса.

Обитатели Леса дождались, пока деревенские уйдут, и, когда тьма окутала не только лес, но и все окрестности, пошли в сторону поляны Лешего.

Леший уже ждал их у дуба.

– Прости меня, дедушка, – плача кинулась Рада к Лешему. – Это все из-за меня. Из-за нас они такие злые.

– Не кори себя, дочка, – поглаживая девушку по голове ответил Хозяин Леса. – Это не твоя вина. Есть такие люди. Они как гниль. Они охватывают одно дерево за другим, пока не уничтожат все, что было