Просто он понимал, что Варя — это не приключение на один раз. Не случайный, пусть и чертовски хороший секс. И если бы не сознавал четко, что хочет Варю не только в своей постели, но и в своей жизни впредь — никогда бы на это не пошел. И в сложившейся ситуации для него все было достаточно просто и ясно… до этого самого момента, когда проснулся с ней рядом.

Нет, он ни о чем не жалел. Невозможно было сожалеть о том, что приносило настолько острое удовольствие, на грани терпения и разума. Поначалу он ещё пытался быть с ней осторожен, помня о том, что она носит его дитя, но стоило только Варе оказаться сверху и начать двигаться на нем, как какие бы то ни было соображения окончательно вылетели из головы. Она больше не была будущей мамой его ребенка, она была просто женщиной, которую он хотел.

И когда кончил в нее, испытал какое-то совершенно невероятное удовлетворение — не только физическое, но и моральное. Словно этим поставил на ней несмываемую метку — «моя». И не намерен был от этого отступать.

Ночью, под действием сексуального опьянения, все казалось простым и непреложным. Сейчас же, с наступлением утра, на него сумасшедшей лавиной навалились заново все терзавшие его сомнения.

Нет, он все также хотел Варю себе — в этом плане для него ничего не изменилось и Кирилл даже представить не мог, что позволит ей теперь от него ускользнуть. Просто он хотел знать ту единственную вещь, что давно не давала ему покоя — почему она на это пошла?

Конечно, он видел, что она действительно его хотела. Но он видел это и в прошлый раз, когда Варя его оттолкнула. Что же изменилось для нее вчера? Странное ощущение, что на ее наличие в его постели повлияло что-то ещё, кроме простого желания близости, не отступало. Возможно, он сам довел себя до этой паранойи, подозревая и Варю, и Элю, в каких-то махинациях за своей спиной, но подавить в себе это тяжёлое чувство не мог. Хотя все вышло именно так, как и должно было быть — он дал денег на то, чтобы Варя родила им с Элей ребенка и она успешно забеременела. Он проверил это лично и врачи подтвердили факт удачного ЭКО, и все же Кирилл отчего-то продолжал искать черную кошку в темной комнате. И сам не мог понять — зачем.

Негромкий вздох рядом отвлёк его от тревожного течения мыслей и, приподнявшись на локте, он внимательно вгляделся в лицо Вари, смотревшей на него затуманенным со сна взглядом.

— Доброе утро, спящая красавица, — растянул он губы в ленивой улыбке, которая стремительно исчезла, когда он заметил, как выражение ее глаз сделалось вдруг из умиротворённого напуганным.

Резко сев на постели, она наклонилась, чтобы подобрать свои вещи с пола, а он наблюдал за тем, как она в растерянно-защитном жесте прижимает к груди футболку и ощущал, как внутри у него что-то начинает неприятно скрести.

— Куда ты? — поинтересовался он хлестко, перехватывая ее руку в тот момент, когда она подалась прочь, собираясь встать с кровати.

— Мне нужно уйти. Уже утро… Эля…

Эля. Она что, думала, что он станет скрывать измену от своей жены? Что будет прятаться, точно трусливый вор, боящийся разоблачения? И что они просто сделают вид, будто все случившееся — незначительный эпизод, который нужно поскорее забыть?

Черта с два.

— Плевать на Элю, — прохрипел он, снова притягивая ее к себе и с силой разжимая холодные хрупкие пальцы, которыми она отчаянно цеплялась за ткань футболки, словно утопающий — за спасательный круг. — Варя…

— Это была ошибка, — прервала она его глухим голосом и эта ее короткая фраза полоснула по нутру неожиданно больно — так, что он ощутил, как в нем начинает нарастать злость, подобная той, что испытывает раненый зверь, загнанный в угол.

Ошибка. Он готов был поломать свою привычную жизнь ради нее, а она называла это ошибкой. Она принимала его за человека, который способен был трахать подругу своей жены, не неся за это никакой ответственности. Может, она воображала, что после всего этого они, как ни в чем не бывало, сядут попивать с Элей чай, беззаботно болтая о погоде?

Идиотка.

Внезапное, резкое желание дать Варе понять, что все, что было между ними вчера — не фикция и не случайность, и уж тем более не ошибка, каковой она это назвала, он усадил ее на свои колени, спиной к себе, и широко развел ей ноги, не позволяя сдвинуть их снова. Желание, замешанное на ослепляющей ярости и ее дурманящей близости, стучало по вискам, заставляя тело нетерпеливо пульсировать. Уже затвердевший член упирался в ягодицы Вари, но несмотря на клокочущую внутри животную потребность немедленно ее оттрахать, он не собирался этого делать. Не так. Не сразу.

Скользнув рукой меж ее ног, он удовлетворенно хмыкнул, почувствовав, какая она там влажная. Она тоже хотела его — снова, как бы ни называла то, что было между ними вчера.

— Ошибка, — повторил он сказанное ею слово издевательским тоном и, приподняв Варю на себе, вошёл в нее одним пальцем и крепко сцепил зубы, когда она прерывисто выдохнула и беспокойно задвигала бедрами, пытаясь насадиться на палец так, чтобы он оказался в ней ещё глубже. И он готов был ей это дать.

— Если это ошибка, то я готов ошибаться бесконечно, — вот и все, что Кирилл сумел выдавить перед тем, как снова потерял над собой контроль и вогнал в Варю второй палец, а следом — и третий, растягивая ее для себя, готовя к тому, что скоро в нее войдёт его член.

Ему больше не нужны были ее слова — он все понимал по тяжёлому дыханию Вари, по тому, как она сжимала собой его пальцы, как впивалась ногтями в его ладонь, требуя двигаться быстрее… Он убрал руку, когда почувствовал, что она близка к тому, чтобы кончить, но сделал это только для того, чтобы вогнать в ее текущее лоно нетерпеливо пульсирующий член.

Запустив пальцы в растрепанные темные локоны, Кирилл заставил Варю откинуть голову ему на плечо и одновременно с тем, как начал отрывистыми толчками двигаться внутри нее, трахал языком и ее рот. Он хотел ее всю. Хотел подчинить себе, дать понять, что это — не какая-то чертова ошибка. Это его осознанный выбор, который ей придется принять, даже если сейчас она воображает, что сможет жить дальше так, словно ничего не было. Нет, он попросту не даст ей забыть обо всем, что делал с ней и что она ему позволяла.

Ощущая, что ещё немного — и он взорвется, Кирилл схватил Варю за бедра, начиная насаживать на себя быстрее, резче, нетерпеливее, и когда она приглушённо вскрикнула, сделал ещё несколько бешеных рывков внутри нее, но прежде чем позволил себе излиться, прикусил Варину шею сзади — до боли, до оставшейся на коже отметины, чтобы помнила, как он ее трахал и как она от этого стонала.

Он не успел даже выровнять дыхания после всего случившегося, когда дверь в спальню вдруг резко распахнулась и на пороге показалась бледная, как мел, Эля. В ее глазах читалось неподдельное потрясение, а он, все ещё державший Варю в своих объятиях, в этот момент испытал только одно желание — расхохотаться от всей этой, достойной дурного анекдота, ситуации.

— Кир! — между тем, заговорила его жена. — Господи, Кир, как ты мог?