Н. И. улыбнулся, следя за перестроениями тонированной «девятки», которую, казалось, должны разорвать изнутри децибелы, и произнёс:

– Машина-Убийца нашлась и доставлена на штраф стоянку?

– Нет, – отвечал Винниченко, – чёрт с ней, с машиной! Эдика закрыли в СИЗО вместе с братом!

– Да ты что? А за что?

– Да чёрт его разберёт! За непреднамеренное убийство вроде бы.

– Значит, они от тебя отстали.

– Отстали надолго! Так что видишь, я тогда оказался прав! Бог, он всё видит. Надо только его попросить!

– Ты его что? Об этом просил?

– Не, не об этом. Но, – Винниченко задумался и с трепетом в голосе произнёс, – неисповедимы пути Господни.

– Всё равно ты меня не убедил, Директор. Как жена, как дети?

– Жена, дети – все здоровы. А ты всё-таки думаешь, что это не Бог?

– Думаю, что не Бог.

– Думаешь, Дьявол?

– И не Дьявол. Мелко это для Бога и Дьявола.

– Неужели, случайность?

– И не случайность. Есть тут обязательно какой-то закон низшего порядка. Какие-то шестерёнки друг с другом сошлись – и завертелось, закрутилось. Жизнь, как часы или как музыкальная шкатулка.

– Тебя не исправить – гнёшь своё, один хрен, – кисло сказал Винниченко и, попрощавшись, положил трубку.

* * *

Первокурсники были похожи на школьников. Когда Гаврилов вошёл в аудиторию, опоздав минут на пять, они послушно встали и продолжали стоять, пока он не разрешил им садиться.

Не глядя в их сторону, он придвинул к себе убогий стул, за несколько секунд изучил его драную обивку, чтобы торчащим гвоздём случайно не вспороть дорогие брюки, и сел, вытянув вперёд ноги в лакированных чёрных ботинках. Открыл чемодан, вынул дорогую перьевую ручку, которой подписывал миллионные контракты.

Давно, будучи аспирантом, Н. И. отвёл положенное количество часов, но теперь уже забыл это ощущение, когда ты сидишь перед внимательной аудиторией, отделённый от неё барьером преподавательского стола.

Менее всего ему хотелось производить впечатление на молодых людей, которых он видел первый и единственный раз в жизни. Однако его безупречный внешний вид и подчёркнуто элегантные жесты были отмечены в особенности женской половиной группы.

Н. И. оглядел присутствующих с дружелюбной улыбкой. Первые две парты на каждом ряду пустовали, зато на задних сбились в кучу по три человека. Прямо перед Гавриловым за третьей партой сидел наглый рыжий тип в красной ветровке и ухмылялся. Про него Н. И. подумал: «Нонконформист».

– Это сто одиннадцатая группа? – спросил он, делая вид, что не замечает ухмылки рыжего. – Отделение мировой экономики?

– Да, – отвечали ему почти хором.

– Меня зовут Николай Иванович Гаврилов, – представился он. – Староста у вас кто?

На правом ряду поднялась строгая девушка в сером свитере под горло и серых же брюках.

– Составьте мне список, пожалуйста, – попросил Н. И.

– Хорошо. Сейчас.

Она села, поспешно вырвала из тетради листок и начала прилежно записывать фамилии присутствующих, время от времени высматривая кого-то и прикладывая ручку к беззвучно движущимся губам.

– А вы теперь у нас всегда будете семинары вести? – раздался робкий голос с задних рядов.

– Нет, – ответил Н. И., – я только сегодня заменяю вашего преподавателя… Кто у вас? П… Пинигин, кажется?

– Нет, – сказали они, – В расписании стоит «Пинигин». Но мы его ни разу не видели.

– Всё время кого-то присылают заменять! – отрываясь от своего занятия, возмутилась староста.

– Вообще непонятно, как мы будем сессию сдавать! – поддержал её рыжий в красной ветровке.

– Так и будете, – ответил Н. И., – по учебнику и по лекциям.

– А кто у нас будет экзамен принимать? – тут же заныли они. – А давайте вы у нас будете экзамен принимать.

– Увы, я не имею на то полномочий, – с улыбкой развёл руками Гаврилов.

– А давайте вы нас отпустите. Мы в столовую сходим. А вы чем занимаетесь, кроме преподавания? – спросило сразу несколько голосов.

– Ну, я бизнесмен, – ответил Н. И., не зная, что ещё добавить к сказанному.

– Ой, а расскажите что-нибудь про ваш бизнес! – попросила девушка в кофточке с огромным вырезом.

Рядом с ней сидела подружка в тонкой белой водолазке. Грудь у неё была больше и заметно волновалась, натягивая ткань. Гаврилову с трудом верилось в то, что эти студентки всего на два года старше его дочери! «Пожалуй, я понимаю редактора университетского журнала, нахамившего моей жене, – подумал он, – от вида таких красавиц можно легко потерять голову!»

– Ну, – он откинулся назад, стараясь выключить отпечатавшуюся в мозгу картинку с грудями, и посмотрел в потолок.

– Давайте лучше мы в столовую пойдём, – не дал договорить ему рыжий в красной ветровке и забросил на плечо ремень сумки.

– А вы что, такой голодный? – спросил Гаврилов, которому показалось, что рыжий, заметил, как он смотрел студенткам на грудь.

– Да почему, просто, – тот пожал плечами, – к чему вся эта бодяга?

– То есть вы хотите, чтобы я у вас спросил домашнее задание? – строго поинтересовался Н. И.

– Не-е-е-ет, – загалдели студенты, – лучше расскажите нам что-нибудь о себе. А где вы учились?

– Хорошо, – он выпрямился, – что вам задавали?

– Ничего, – в один голос выдохнули они.

– Другого ответа я и не ждал, – сказал Н. И. – Но из проверенных источников мне известно, что вам задавали тему «Государство и экономика». Так?

– Не-е-е-е-ет.

– Да так, так. Я же знаю. Итак, кто у нас первый по списку? – он заглянул в листок, который уже давно лежал перед ним. – Арапова Ксения. Арапова кто? – он поднял глаза, рассчитывая, что поднимется та, в водолазке, или другая с огромным вырезом, но встала вульгарно накрашенная девица с последней парты и уставилась на него усталыми глазами.

– Я не готова, – прокуренным голосом заявила она.

– Хорошо, садитесь, – он нарисовал минус против её фамилии. – Желающие есть?

Группа молчала. Никто не шевелился.

– Ну, кто-нибудь, есть желающие? – оглядел их Гаврилов.

Староста несмело тянула руку.

– Хорошо, давайте вы, – сказал он. – Как фамилия?

– Вострецова, – вставая, бодро сообщила она и, сложив руки в карманы брюк, начала пересказывать вызубренную лекцию.

– Не-не-не-не, так не пойдёт, – остановил он её.

Девушка замолчала и удивлённо посмотрела на преподавателя