Шрифт:
Интервал:
Закладка:
И в этот самый момент ожил передатчик!
— Приём! Межпланетник Саркис слушает.
Ракос опять кинулся к приборам и схватился за микрофон, как утопающий за соломинку.
— Приём! Приём! Мы потерпели крушение! Это… — он запнулся, но лишь на пару секунд, оглядывая присутствующих, — пленники Гроноса.
— Ишь ты, пленником заделался… — тихо подметил Огави.
— Мы находимся в обломке корабля с отсеком связи! Пожалуйста, спасите! Здесь саркисоид, и он задыхается!.. И антигм, похоже, истекает кровью.
Огави едва не подпрыгнул! Вялость его точно рукой сняло. Он посмотрел вниз и, лицезрея жёлтую лужу под своей мохнатенькой тушкой, истошно заголосил:
— Я себе артерию проткнул! Я себе артерию проткнул, что ж теперь делать-то, ради тысячи солнц?! Лопни рыло пушняка, плинк его раззвезди, твою ж галактику!
— Замолчи! Кровотечение усилится, — резонно осадил его майя.
— Замолчи ты!!! Телепортируй себя в ансептум, в дальтовке себя сожги!.. О-о-о…
— Вот это ты выдал… — поразился Ракос потоку изошедших из пасти антигма ругательств.
— Да я жизнь свою ему отдал… — в конец разрыдался Огави, зажимая рукой область прокола. — Сумасшествие… заразно… А-а-а…
Обломок корабля успешно отбуксировали на поверхность планеты Саркис. Луксонт всё ещё оставался в сознании, когда сквозь обшивку прорезался лазерный луч и начал вскрывать стенку. Похоже, что тирометриновый подарок от Огави существенно ему помог.
— Ты как? — спросил Ракос у последнего, переведя к нему взгляд.
Антигм отвёл дрожащую лапку от раны и пропищал, жмуря глаза:
— Остановилось… Кровь остановилась!..
— Да ещё бы нет, — пожал плечами майя. — Устроил тут истерику, бессмертный.
— Заткнись! Я чуть не сдох!!!
Огави встрепенулся, забрызгав всё вокруг вновь проступившей жидкостью, и часто засопел от волнения. А Ракос бережно держал голову Луксонта в своей руке, переводя взгляд с его поверхностно колыхавшейся груди на лазер и обратно.
— Ну давайте… Скорее…
Первым на планету ступил Рако. Он осторожно опустил саркисоида на розоватую траву и улыбнулся. Слёзы всё ещё струились из его серебристых глаз, мерцая в свете восходящей звезды Намарту. Огави выбежал из обломка на своих ногах и замер, приоткрыв пасть. Проникновенная красота рассветного пейзажа Саркис, очевидно, передалась и ему.
— Тебе легче? — спросил один из саркисоидов-спасателей Луксонта. Тот уже приподнялся на локтях, взгляд его сделался полностью осмысленным, а движение грудной клетки — полным. — Как же ты истощён… Ничего, всё будет в порядке, всё уже кончилось. Где ты живёшь?
Широкая улыбка озарила лицо Луксонта. Он вдыхал живительный воздух родной планеты, слух его ласкали такие знакомые, родные звуки: пение птиц, шелест листвы… А взгляд умиротворённо скользил по родному пейзажу. Похоже, что на этот раз он оказался ближе к дому, чем когда навещал свою планету на «Хайроне». И теперь он был свободен! Уже через минуту Луксонт смог подняться на ноги.
— Мы отведём тебя на станцию межпланетника, накормим и напоим. А потом…
Заботливая речь прервалась пронзительным, изломанным криком, и все обернулись.
— Арамика!!! Не-е-ет!!!
— Огави!
— Что? Арамика?! Где?
Антигм указывал на что-то трясущимся пальцем. Оборвав визг, он схватился лапками за голову и повалился, как подкошенный, в траву. Скрюченное тельце его загорелось ослепительно-рыжим свечением, истрёпанный вихрь эфира взметнулся от него к небесам.
— Он же колонизатор! — закричал Луксонт.
— Это перерождение?! Уберите его, быстрее!
Ещё мгновение, и катастрофы не миновать! Но Ракос, стоявший ближе всех к антигму, не медля, схватил его на руки и бросился в осколок корабля.
— Герметизируйте обломок! Скорее!.. Нужно отрезать его от планеты… — слабеющим голосом сообщил он, оставив колонизатора внутри.
Все увидели, что майя истекает кровью: дёргаясь в конвульсиях, антигм сильно поранил его своими шпорами. Приварив обратно вырезанный кусок обшивки корабля, саркисоиды принялись оказывать помощь раненому. Луксонт приблизился вплотную к осколку и приложил ухо к стене.
— Оно ведь… вырвется? — несмело предположил один из спасателей.
— Если он переродился в плекси-форму, то да, — тихо проговорил Ракос. — Мы должны его сжечь.
Луксонт поднял руку, призвав всех присутствующих замолчать. Только тогда стало возможно услышать голос.
— Э-эй… Вы… там… Кто-нибудь…
— Огави? Ты там?
— Я здесь… Спасибо, что не дал мне… стать облаком спор.
Саркисоид улыбнулся.
— Это был не я, а Ракос.
— Этот тип?!
— Здесь нет никакой арамики, не бойся.
— Она была! — взвизгнуло внутри. — Я почувствовал!..
Луксонт отошёл от обломка и попросил у спасателей:
— Проделайте отверстие. Пожалуйста, я хочу его увидеть.
— Это может быть опасным… Вдруг он снова начнёт перерождаться?
Луксонту невозможно было отказать. Он зашёл в окутанный зеленоватым туманом отсек связи и присел на корточки перед сидящим в траве антигмом.
— Вот.
На протянутой руке его лежало крохотное, переломленное пополам существо. По форме оно походило на уплощённую галочку, с двупалыми клешнями на каждом конце и безжизненными чёрненькими глазками на утолщении.
— Это — арамика? — спросил саркисоид о существе.
— Они говорили про атакующую форму. А это — спора. Цап, — объяснил антигм.
— Он мёртв, — констатировал Луксонт.
— Если есть один цап, значит, их много… Арамика… вырвалась на свободу, — мордочка Огави удручённо ткнулась в брюшко. — Это конец.
— Не конец, — мотнул головой Луксонт. — Я запомнил файл её биополя, — он указал себе на макушку, где раскинулся зонтик полностью восстановившегося сканера. — Это ведь плекси-форма? Значит, у всех элементов одно биополе, и оно имеет один файл.
— Да. У арамики не бывает квоно-форм, — подтвердил Огави.
— Мы сможем её опознать. Объявим галактическую тревогу и прочешем всё. Уничтожим все существа с этим файлом.
Пушистое тельце Огави расширилось и с шумом выпустило воздух.
— Я опять… чуть всех не убил.
— Ты меня спас. Я ведь почти задохнулся…
— Тогда, на «Хайроне»… — перебил Луксонта колонизатор, — я хотел, чтобы ты умер.
— Что? Когда? Зачем?.. — саркисоид опешил, испуганно раскрыв свои глубокие глаза.
— Я знал, что ты не выживешь на Фантропи. Знал, где лежат… скафандры. Просто… подумал, что тот, кто рискует жизнью ради других, не заслуживает… её.
— Кого?
— Жизнь… — антигм всё ещё был измождён едва не убившим его бурным процессом, и слабый голос его время от времени стихал. — Я всегда ненавидел… альтруистов. Тех, кто плюёт на свою жизнь, когда мне приходится постоянно думать о выживании. А после того раза… мне так противно стало… от себя. Почему-то. Я не смог этого чувства вынести и рассказал слугам Гроноса. Чтобы они… вернули тебя. И вот, теперь я сам… рискнул собой ради другого. Ну
