в земле и разноцветных волосках. На столике – стопка выцветших журналов и буклеты с рекламой экопродуктов, меда с маточным молочком, патчей с алоэ вера и других снадобий, обещающих оздоровить любого, кто отважится их попробовать. Только не ее, Элена знает, ейто никакие обещания не помогут. Она протянула руку и взяла какой-то журнал, пролистала его, притворяясь, что читает. Страницы слиплись и переворачивались сразу по несколько штук, и тогда Элена, нарушив все запреты, послюнявила палец, в конце-то концов, Риты тут нет, и никто не станет отчитывать ее и твердить «какая гадость, перестань, мам», но, дочка, ты разве не видишь, что из-за Паркинсона мне трудно переворачивать страницы, не оправдывайся, мам, ты всегда так делала, не вали на болезнь то, в чем ты виновата сама.

Из двух колонок по углам парикмахерской играла фоновая музыка, фортепианный концерт в уродливой обработке. Запах крема и шампуня мешался с запахом краски и горячего воска, и Элена никак не могла решить, приятна ей эта смесь или нет. Просто так там пахло, и все. Она уже почти долистала журнал до конца, когда за ней пришла одна из сотрудниц.

– Садитесь вот сюда, бабушка.

– Бабушка, тоже мне, – сказала Элена, но прежде, чем девушка успела ответить, рассмеялась. Она уже давно поняла, что шуткой можно загладить любое оскорбление и унять злобу. – Вот выдумала – бабушка, – повторила она и протянула руку, чтобы девушка помогла ей встать.

Та подала руку, но поднять Элену ей оказалось не под силу. Подошла ее коллега и стала толкать Элену сзади, уперев ладони ей пониже плеч; сказала, что она это все умеет, потому что ходила за своей бабушкой до самой ее смерти. Когда Элене наконец удалось подняться, девушки встали по обеим сторонам, подхватили ее под руки, хоть в этом и не было необходимости, и отвели к креслу. Вначале Элене покрасили волосы, предварительно обложив ей грудь полотенцами и надев на нее черную полиэтиленовую накидку, рваную с одного бока. У вас никак не получится хоть чуть-чуть приподнять голову? – жалобно спросила Мими, и Элена попыталась было, но стоило голове приподняться, как она тут же падала на свое обычное место, отведенное ей болезнью, этой сукойболезнью. Потом Элена двадцать минут просидела под колпаком фена, и горячий воздух дул ей прямиком в затылок. Самым сложным оказалось смыть остатки краски в парикмахерской мойке. Девушки действовали втроем: первая держала Элену, вторая поддерживала ей шею и закидывала голову назад, а третья маячила рядом с распростертыми руками, чтобы в случае любых трудностей вмешаться и предотвратить катастрофу. Но им все равно не удалось, несмотря на команды, которые отдавала Мими с лестницы, ведущей в массажный салон. Она раздражалась на своих подчиненных, взялась было за дело сама, но и ей не удалось помыть Элене голову в мойке. В итоге им пришлось принести таз, наклонить Элене голову вперед и поливать ее из чайника. Чайник наполнили дважды, между потоками воды Элена дышала так глубоко, как только могла, и вот наконец остатки краски исчезли, и с волос потекла чистая вода, полилась в таз, который Элена сама держала на коленях. Я устала, давайте продолжим в другой раз, сказала Элена. Нет-нет-нет, заверещала Мими, пожалуйста, не рассорьте меня с моей будущей невесткой. Элена знает: она лгала, до Риты ей дела не было. Рита записала вас на полный комплекс процедур, и вы не уйдете отсюда, пока не станете как новенькая. Как новенькая, повторила Элена. Хотите передохнуть на массажной кушетке? Нет, спасибо. Ну смотрите, а то вон вам девушка пока сделает расслабляющий массаж. Я же сказала, что не хочу. Мими с обиженным видом взяла ее под руку, отвела обратно в салон и принялась расчесывать ей волосы. Мими молча распутывала колтуны, и, только когда сотня взмахов расчески рассеяла ее обиду, она сказала: когда же они нас сделают бабушками? Элена снова ей не поверила: уж чего-чего, а этого Мими точно не хочет – чтобы Рита забрала ее сына себе и чтобы от этого союза родились дети. Рите сорок четыре, ответила Элена. И что? – с вызовом спросила Мими. Думаю, в этом возрасте она уже никого не сможет сделать бабушкой. Да что вы, Элена, не говорите глупостей. Вы что, не видели по телевизору, там женщина в шестьдесят пять родила! А мне как раз почти шестьдесят пять. Будет через полтора года, но… Это «но» повисло в воздухе, обе умолкли. Почти шестьдесят пять, повторила она, и ни Мими, ни остальные женщины не посмели ничего добавить: все были потрясены тем, насколько эта цифра не вяжется с женщиной, сидящей перед ними. Они сменили тему, и Элена перестала слушать. Да, этой роженице было столько же лет, сколько ей, но тело-то у нее было другое.

Может ли женщина с Паркинсоном родить? Может ли это перекошенное тело уместить в себе ребенка? Может ли оно тужиться, может ли кормить? Нанесут ли ребенку вред лекарства, которые неизбежно приходится принимать? Элена задумалась: когда родилась Рита, в ней уже гнездилась эта сука-болезнь, незаметная до поры до времени, лишь семя, готовое упасть в плодородную почву? А может, болезнь – это порождение ее тела? А может, дочь ее тоже носит внутри такое же семя, которое однажды принесет плод, и дочь ее заболеет тем же? Бессмысленный вопрос: хоть тогда Элена еще и не знала об этом, к вечеру в мире не осталось ни одного семени, способного принести плод в теле Риты.

Проще всего оказалось с депиляцией. Одна из девушек наклонилась к Элениному лицу с палочкой, обмакнутой в горячий воск. Левую руку она положила Элене на лоб, чтобы та держала голову прямо, а правой принялась размазывать воск ей над верхней губой, вращая палочкой, будто месила тесто. Когда она оторвала воск, больно не было, зато было потом, когда ей взбрело в голову вырвать оставшиеся волоски пинцетом. Не стоит так уж усердствовать, девочка. А руками и ногами ее занялась сама Мими. Элена рассматривала ее, пользуясь тем, что во время работы Мими наклонилась и оказалась почти что на уровне ее глаз. Эта женщина не хочет, чтоб ее сын женился на моей дочери, да и я сама этого тоже не хочу, в глубине души мы с ней похожи – и Элена рассмеялась, представив себе, как бы отреагировала Мими, услышь она последнюю фразу, если б ей хватило смелости сказать вслух, что они с Мими похожи.

Когда Мими налила в таз горячей воды и опустила туда Эленины ступни, Рита наверняка уже болталась на веревке под сводами колокольни. Чтобы не терять времени, пока хозяйка парикмахерской скребла ее мозоли, другая девушка подстригла и расчесала ей волосы. Простите, Элена, но иначе мы с вами никогда не закончим. Потом они помогли ей встать – снова все втроем. Вам следовало бы приходить почаще, сказала Мими, ноги у вас в жутком состоянии, как же вы сандалии-то надеваете с такими пятками? Сама и надеваю, а иногда Рита помогает. Ну вы тогда хотя бы кремом мажьте каждый вечер, он смягчает кожу. И, хоть Элена не выказала ни малейшего интереса к теме ухода за пятками, Мими сказала: я вам передам через Роберто крем с календулой. Он у меня просто