шкур, которые брошены на какое-то подобие большой кровати. Моя ладонь горит огнем, и я с трудом поднимаю руку, чтобы посмотреть на нее.

Как только разматываю повязку дрожащими пальцами, с ужасом вижу, что те тонкие проколы от иголок больше не кровят, однако кожа вокруг них стала угольно черной. Хуже того – чернота эта проклятая начала расползаться по венам на моей руке и кажется, уже достигла локтя.

Не могу сдержать горького всхлипа. Господи, что со мной такое? Неужели в этом адском месте каждое растение ядовитое, а каждая ягода смертельна?

Осматриваюсь по сторонам, все еще замечая, как все сильно расплывается перед глазами. Кажется, тут никого нет, и это хорошо. Жутко хочу пить. Невыносимо просто.

Медленно поднимаюсь, чтобы поискать хоть каплю воды, но тут же на пол сваливаюсь, больно ударяясь об него этой самой рукой. Перед глазами все плывет и двоиться, словно я очень сильно чем-то отравилась, вот только я не знаю чем, и что хуже – как это вылечить.

Я пытаюсь встать с пола, но снова падаю, однако на этот раз чьи-то невероятно сильные руки быстро подхватывают меня. С трудом поднимаю глаза, и тут же опускаю взгляд. Алихан стоит напротив, и крепко держит меня за талию.

– Кто тебе вставать разрешал?

Почему-то он тяжело дышит. Его горячие руки крепко держат меня, не давая свалиться на пол. А я…пугаюсь близости этой. Сейчас я совершенно беззащитна перед ним. Он может сделать со мной все, что захочет.

– Пусти, не трогай меня!

Пытаюсь вырваться из его захвата, но демон в миллион раз сильнее. Он как маленькую куклу подхватывает меня на руки и несет обратно на шкуры.

От слабости я чувствую только, как неугомонно колотиться мое сердце, а на лбу выступила испарина. Не пойму своей реакции. Мне то так холодно, что мурашки ходят по спине, то невыносимо жарко, отчего я вся потею.

А еще у меня словно что-то со зрением, так как кажется, сейчас перед собой я вижу уже двоих демонов вместо одного, и они оба хотят меня растерзать.

Затуманенный разум не дает сконцентрироваться и услышать, что мне говорит Алихан, но он точно что-то говорит, и еще снова смотрит на мою руку. Как только он касается моей ладони, я издаю истошный крик. Почему-то мне кажется, что своими острыми зубами он сейчас просто откусит мою руку, чтобы та больше не болела. Чтобы я не создавала проблем.

Никак не могу собраться. Дышать становится все тяжелее. Я смотрю на демона, и вижу только его острые когти перед собой, а еще глаза огненные. Закрыться от него пытаюсь, чувствуя, как часто из моих глаз стекают слезы.

– Выпей это. Живо глотай!

С трудом хватаю воздух. Отмахиваюсь от них руками. Этим демонам проклятым меня не сломать.

– Я не покорюсь вам. Хоть вас и десятки тут. Страшных и одновременно таких мужественных адских существ с острыми когтями. Я не стану вашей бесправной рабыней, хоть вы и растерзаете меня. Не стану…

– Проклятье, Саназ! Очнись уже, девушка, ты бредишь! Мы с тобой тут одни. Нет здесь больше никого.

Один из них рычит на меня. Громко. До дрожи пробирает.

Всхлипываю, когда вижу, как близко надо мной наклонился самый большой демон, и закрываю глаза. Чтоб не видеть его. Чтобы больше не бояться. Не могу почему-то кричать. Шепчу только тихо сквозь слезы.

– Уйдите демоны, оставьте меня. Я не покорюсь. Не покорюсь злу…

Я больше не могу думать и бояться. Новая вспышка боли практически лишает меня разума, однако в последний момент я чувствую, как меня силой заставляют открыть рот и вливают в него какую-то мерзкую тягучую жидкость, которую я глотаю с невероятным трудом, чуть ли не давясь.

Я буквально чувствую, как эта густая смесь растекается по моим венам, вызывая адскую боль, которую я уже не в силах выдержать. Теперь мне кажется, что демонов в комнате стало меньше, однако один из них все равно остался стоять прямо напротив меня. Самый страшный и большой из них. Самый жестокий демон ада по имени Алихан.

* * *

Когда смотрю на уколотую руку этой рабыни с белыми волосами, понимаю, что ее конец близок. Опасный и редкий яд уже проник в ее кровь, а это значит, что совсем скоро она лишится зрения и сознания. Ее тело будет полностью парализовано, а затем человечка умрет.

Я видел уже такое несколько раз, и прекрасно знаю, что ждет эту упрямицу. Проклинаю всех чертей. От нее одни проблемы.

Самым правильным решением в этот момент было бы просто задушить необычную, чтоб не тормозила больше нашу свиту, однако почему-то я поступаю иначе. Быстро хватаю Саназ на руки и скачу галопом, держа ее уже практически бездыханное тело в руках.

Мы добираемся до Таара только под вечер. Там нас уже давно ждут. Я заселяюсь в один из самых крупных дворцов города.

Смотрю на рабыню. Время от времени она приходит в сознание и начинает жалобно скулить. Проклятье. Зачем я вожусь с ней? Надо было в первый же день открутить ей голову. Слишком много внимания, спеси, упрямства. В то же время она слишком сильно привлекает меня, чтобы умереть так просто.

Ее белая коса распустилась, и теперь светлые локоны спадают на плечи и грудь высокую. Сглатываю. Я хочу видеть ее. Обладать ею полностью. Из последних сил сдерживаю своего демона, чтобы не наброситься на нее.

Рано. Она не готова и вряд ли выживет после меня. Я раздеру ее также, как и тысячи рабынь до нее. От ее тела не останется ни сантиметра живого места, а я не хочу этого. По крайней мере сейчас.

Саназ ведет себя так, словно вообще ни разу с мужчиной не была, и почему-то это согревает мне душу. Она чиста, я уверен в этом. Как роса утренняя прозрачна и не тронута, и самое главное –  она моя. Полностью.

Стаскиваю рабыню с лошади, на руки беру видя, как вытягиваются от этого лица моих слуг, но сейчас мне все равно. Кажется, ей хуже. Уже даже не брыкается, не узнает меня или не видит. Дышит трудно и хрипло. Рука ее раненая совсем не шевелиться. На коже расползается черная метка. Она поднимается все выше, и очень скоро станет необратимой.

– Парс, ко мне!

Слуга вырастает по левую сторону. Кланяется. Не зря кормил его с детства.

– Что прикажете, господин?

– Найди мне Фемиду.

– Слушаюсь, мой хозяин.

Прижимаю Саназ к себе. Я знаю, у нее осталось меньше