будут отправлены в свои полки в качестве младших офицеров.

Однако дворянство отреагировало на это предложение так же вяло, как и на образовательные инновации в целом. Один современник, Александр Миркович (р. 1792), из дворян Тульской губернии, недолго (и незаметно) состоявший в «Союзе благоденствия» декабристов, жаловался на постоянную ежедневную учебу, которую ему приходилось терпеть как офицеру гвардейской пехоты (где элитными были Преображенский и Семеновский полки, главнокомандующим которыми был сам царь). Богатая знать поступала в кавалерийские полки: конногвардейский и лейб-гусарский.

Указ от 24 января 1803 года предусматривал посещение школы в течение пяти лет, что предполагалось предварительным условием для поступления на государственную службу, но это было безрезультатно. В новые школы и университеты по-прежнему не поступали. Например, из дневниковой записи Дюмона от 30 июля 1803 года мы узнаем, что Харьковский университет должен был открыться весной 1804 года всего с 12 студентами-стажерами на стипендии в 300 рублей и 40 студентами на стипендии в 200 рублей. Предоставление стипендий вызвало его язвительный комментарий: «Это необходимо в России: нужно платить студентам, чтобы иметь их»[238]. Возможно, Дюмон был прав, но правительство все больше убеждалось в том, что те, кто получал выгоду от государственной системы стипендий на свое образование, должны будут окупить вложенные в них инвестиции, поступив на государственную службу. С 1813 года принцип предоставления государственных стипендий на определенных условиях был закреплен в законе и подтвержден десятью годами позже законом от 26 июня 1823 года[239].

В любом случае набор студентов оставался скромным. На момент вступления Александра I во власть старейший университет России, основанный в 1755 году в Москве, все еще оставался единственным в стране: к 1811 году в нем обучалось всего 215 студентов. Карамзин охарактеризовал проводимые там публичные лекции как популярные мероприятия, заслуживающие уважения профессоров университета, на которых присутствовали «знатные московские дамы, благородные молодые люди, духовные, купцы, студенты заиконоспасской академии и люди всякого звания»[240]. Из-за вторжения 1812 года университет был закрыт до августа 1813 года, но прошло еще пять лет до завершения реконструкции его зданий и еще дольше, прежде чем количество студентов восстановилось. В своем отчете о пребывании в Москве с 1816 по 1820 год британский путешественник Роберт Лайелл выразил сожаление по поводу скудного набора студентов в университет: «К сожалению, такое огромное учреждение, оснащенное таким количеством профессоров и преподавателей, могло принять только 40, а с недавно добавленными 60, всего 100 студентов за счет государства»[241].

Сравнение количества студентов всего в двух европейских вузах примерно в это же время выявляет красноречивое различие. В Париже в 1808 году была основана школа École normale supérieure, в которой на основе конкурсных экзаменов обучались 300 студентов. Один только медицинский факультет Эдинбургского университета, основанный в 1726 году, к 1820‐м годам ежегодно привлекал 700 студентов, половина из которых приезжала из‐за пределов Шотландии[242].

Во второй столице ситуация была еще хуже, поскольку петербургский вуз получил статус университета только в феврале 1819 года, когда в него было зачислено 24 человека. К 1822 году число его студентов достигло сорока (семнадцать юристов, шесть филологов, четыре математика и тринадцать аудиторов). Такие удивительно скромные цифры подтверждают, что университеты никогда не пользовались популярностью в российском высшем обществе, которое предпочитало военные академии и специализированные учебные заведения[243]. Надежное тому свидетельство можно найти в воспоминаниях писателя Д. Н. Свербеева, который писал, как в 16 лет он с энтузиазмом рассказывал дяде (который был губернатором Москвы) «о самом университете, о котором он, признаться сказать, не имел никакого понятия, несмотря на то, что был московским жителем. Наука и общество жили в то время врозь и никогда не сходились»[244].

Пажеский корпус и кадеты

С самого начала своего правления, и даже до того, как он взошел на престол, Александр I понимал, что для того, чтобы побудить дворянство повысить свои образовательные стандарты и ожидания, потребуется радикально улучшенная инфраструктура, включая новые университеты и школы. В соответствии с духом времени и собственными склонностями Александра первоначальный акцент делался на реорганизации военного образования, что нашло отражение в ряде директив, изданных молодым царем. В августе 1801 года Александр приказал создать семнадцать новых военных училищ «во всей Империи»: восемь больших, состоящих из двух рот по 120 человек в каждой, и девять малых по одной роте. Мальчики должны были поступать в них в возрасте от семи до девяти лет и учиться семь лет. Каждая рота должна была ежегодно отправлять шестнадцать лучших выпускников в кадетские корпуса в Санкт-Петербурге и еще восемь «в Университет»[245].

Среди нескольких важных школ, которые приказал перестроить Александр I, было элитное учреждение — Пажеский корпус (Пажеский Его Императорского Величества Корпус). Первоначально он был основан в 1759 году императрицей Елизаветой, а в 1802 году реорганизован по образцу военной академии для 400 сыновей высшего дворянства для будущей службы при дворе или в гвардейских полках. Тем не менее к 1810 году в нем насчитывалось всего шестьдесят шесть студентов, проходивших обучение по семилетней программе, которая состояла из пяти лет общего образования и двух лет специализированного обучения[246].

В мемуарах выпускника Пажеского корпуса М. А. Дмитриева наглядно рассказывается, как он там учился. То же относится и к воспоминаниям декабриста А. С. Гангеблова, поступившего в корпус в 1813 году в возрасте 12 лет и обучавшегося там в течение следующих восьми лет. Дмитриев пишет о в целом плохом качестве преподавания и отсутствии надлежащего надзора. Со своей стороны, Гангеблов также сетует на беспорядочную недисциплинированность, включая разыгрывание похорон и драки подушками. По его опыту, не было ни одного учителя, способного заинтересовать мальчиков своим предметом, в то время как доминирующей педагогической методикой было «тупое долбление наизусть». В любом случае, за очень немногими исключениями, «все учились не для того, чтобы знать что-нибудь, а для того, чтобы выйти в офицеры»[247].

В двух кадетских корпусах в Санкт-Петербурге единовременно проходили четырехлетние курсы обучения до 1700 юношей. В Морском кадетском корпусе обучалось более семисот штатных воспитанников[248]. Также в 1801 году Александр I приказал военным училищам принимать грамотных кандидатов и тех, кто имел хоть какое-то образование, потому что в полковые унтер-офицеры было зачислено очень много дворян, которые совершенно не умели читать: неграмотные новобранцы должны были быть зачислены в рядовые, независимо от их статуса. Только в 1804 году была введена система высшего, среднего и начального образования с открытием новых университетов, губернских гимназий и