– Так он же по потолку ходить не может?

– Не может. Зато парит красиво…

«Понятно, – догадался Димон. – Видно, эффектное парение Женьки Якубова всех окрестных девчонок с ума посводило».

– С телепатией у тебя как? – спросил Димон.

– Никак, – угрюмо насупился Тим.

– Что, совсем никак?

– Совсем. Отец пытался научить – ничего не получилось. Говорит, нет у меня даже зачатков телепатических способностей.

– Ну, если сам Юфтан Аддамс так сказал, значит, так оно и есть. – Димон протянул Тиму контейнер с мороженым. – Хочешь?

Тим отрицательно мотнул головой.

– Карамельное очень вкусное.

– Нет. – Тим вскинул голову и пальцами убрал волосы за уши. – Еще я пирокинезу учусь. Могу поджечь лист бумаги на расстоянии вытянутой руки… Правда, не всегда.

– Подумаешь, дело какое, – ободряюще подмигнул парню Димон. – Бумажки поджигать едва ли не каждый третий умеет. Хотя, конечно, в нашем деле лишних способностей не бывает. – Он постарался придать лицу серьезное выражение. – Ты камеры джемить пробовал?

– С камерами не работал. Пробовал джемить телемонитор – полностью убрать картинку не получается, но помехи возникают.

– Джемминг – в нашем деле штука весьма полезная. И если способность у тебя есть, значит, надо ее развивать. Так что придется серьезно этим заняться. С джеммингом я тебе помогу – у меня он лучше всего получается. Ну а как насчет твоей основной способности? Помнится, как только ты стал воплощенным альтером, ребята перестали с тобой в прятки играть.

Тим улыбнулся – разговор наконец-то зашел о том, чем он по праву мог гордиться.

– Отец говорит, что я еще не достиг предела, но у меня уже очень хорошо получается прятаться. Мне даже его иногда удается провести.

– Да ну? – изобразил недоверие Димон. – А ну-ка, покажи!

Тим улыбнулся – и растворился в воздухе. Стул, на котором он только что сидел, казался пустым.

Димон наклонился в одну сторону. Затем – в другую. Под каким бы углом он ни смотрел на стул, Тима все равно не было видно.

– Возьми в руку банку колы, – попросил Димон.

Красная банка будто сама собой поднялась на двадцать сантиметров над столом. И тоже исчезла.

Димон прищурился. Затем прикрыл левый глаз ладонью. Ага! Теперь он мог различить контуры человеческого тела, будто нарисованного тонкой, туманной линией. Но это при том, что он был хорошо тренированным воплощенным альтером и точно знал, куда смотреть.

– Хватит, возвращайся, – скомандовал Димон.

Возникший из пустоты Тим отсалютовал Димону банкой колы и сделал глоток.

– На конкурсе иллюзионистов ты бы занял первое место.

Судя по лицу Димона, Тиму удалось произвести на него впечатление. Тим был не просто доволен этим, его буквально распирало от счастья, как будто он действительно получил первый приз на каком-нибудь очень престижном конкурсе. Только не как иллюзионист – карьера фокусника его не прельщала. Тайной мечтой Тима Аддамса, о которой не знал вообще никто, включая самых близких друзей, было снискать лавры славы на поэтической ниве. Вот от такого приза он бы не отказался.

– Ну, хорошо, меня тебе удалось провести. – Димон покрутил ложкой в контейнере, перемешивая остатки всех трех сортов мороженого. – Ну а если бы на тебя смотрели пять или десять человек, кто-нибудь из них смог бы тебя увидеть?

– Нет, – уверенно ответил Тим. – Если я прячусь, меня не видит никто.

– У всего есть свои пределы. Ты не сможешь отвлекать внимание большого числа людей одновременно.

– А я этого и не делаю, – улыбнулся лукаво Тим. – Я просто исчезаю.

– Хочешь сказать, что на самом деле становишься невидимым? – недоверчиво прищурился Димон. – Тогда почему исчезла банка колы, когда ты взял ее в руку?

– Если честно, я сам не знаю, как это происходит. Когда у меня возникает желание исчезнуть, я сначала чувствую странный зуд в коленях и локтях. Как будто сижу в очень узком, тесном ящике и не могу разогнуть затекшие руки и ноги. Затем появляется ощущение, – Тим чуть развел в стороны руки с открытыми ладонями, – словно я растворяюсь в окружающем пространстве. Становлюсь частью чего-то неизмеримо большего, чем я сам. И – все. Меня больше нет. При этом я никак не взаимодействую с присутствующими людьми. Я не отвлекаю их внимание, не внушаю им, что меня нет, – они просто меня не видят.

Димон озадаченно постучал пальцами по краю стола:

– А что говорит по этому поводу Соломон?

– Соломон говорит, что никогда прежде не встречал альтера, обладающего подобными способностями. Я – единственный в своем роде.

– Я имею в виду, что он думает о природе твоего дара?

– Он говорит, что, возможно, я становлюсь невидимым, потому что перемещаюсь в другое измерение, с иными свойствами пространства и времени.

– Но ты же остаешься там, где ты есть?

– По-моему, да, – не очень уверенно ответил Тим. – Во всяком случае, я вижу и слышу все, как и в обычном своем состоянии. Могу, как ты видел, брать предметы, после чего они тоже исчезают. Соломон говорит, что нужно непременно заняться изучением этого феномена, но у него нет необходимого для этого оборудования.

– И как долго ты можешь находиться в этом своем измененном состоянии? – поинтересовался Димон.

– Точно не могу сказать. Как-то раз я, ради эксперимента, оставался невидимым целый день. Мне это не доставляет никаких неудобств. Только есть здорово хочется.

– Ну, это всегда так бывает. Использование сверхспособностей влечет за собой дополнительный расход энергии.

– Я знаю, нам об этом в школе говорили. – Тим доел кекс и запил его колой. – Так мы будем работать вместе?

– Будем. – Подтверждая сказанное, Димон несильно хлопнул ладонью по столику.

– И какое первое задание?

– Разведка.

Глаза Тима загорелись. Этого момента он ждал всю свою жизнь.

Муромский без стука ворвался в комнату Шаркова и размашисто швырнул на стол пачку распечатанных на принтере листов. Листы не разлетелись в стороны только потому, что были прошиты суровой ниткой, на концах которой болталась сургучовая печать.

– Это просто смешно! – громко крикнул он.

Это была обычная манера общения Мастера. Шарков уже начал к ней привыкать. Перед тем как войти в любую дверь, Мастер никогда не утруждал себя тем, чтобы хотя бы разок, чисто символически, стукнуть в нее, – это раз. Мастер всегда начинал говорить так, будто продолжал недавно прерванный диалог. При этом как бы подразумевалось, что его собеседник должен понимать, о чем он ведет речь, – это два. Ответ на свои слова Мастер желал получить немедленно – и ответ этот должен быть очень конкретный, – это три.