утешенные и успокоенные. Почти все, кроме тех, кто с недобрыми намерениями пришёл, рассчитывая на колдовство. Кто остуду просил сделать, кто напротив – присуху, кто порчу навести, кто в могилу свести. Да только не колдунья была Зара, и такими делами не занималась, дар свой она на благо людям употребляла, а не во вред. И нечего было таким просильщикам у неё делать, уходили они из её избы недовольные, нахмуренные. Опосля слухи распускали, мол, не умеет ничего эта ведьма, пустое про неё болтают, а она так – шарлатанка. Да только не верили добрые-то люди в эти наговоры, знали они свою помощницу и заступницу. И злые языки не слушали, пусть себе мелют грязным своим помелом.

На подходе уж был серпень-сентябрь. Вместе с Марией припасла Зара заготовок на зиму – и варенья наварили, и солений, и маринадов наделали. Всему Мария научила Зару. Как и что хранить, как и что сготовить, Зара слушала и запоминала. Сергей привёз им с Лисёнком несколько мешков картофеля, и спустил его в подпол, в нарочно для этого заготовленный отсек.

Лисёнок за лето в деревне подросла, окрепла, загорела и уже уверенно и чётко выговаривала слова, без умолку что-то болтая или напевая. Говорить они учились вместе с Карлушей, который тоже окреп и превратился в хорошего ворона с блестящим агатовым оперением. Оба твердили на разный лад то одно, то другое слово. То Лисёнок повторяла за Карлушей, то Карлуша, перекатывая звук в горлышке, пробуя на вкус, выплёскивал его наружу громким «Кр-р-ра-лу-у-ш-ша».

Нуар ещё больше возмужал и заматерел, став ещё выше, шире и лохматее на деревенских харчах. Черныш же, тот был хозяином дома. Ходил он неспешно, словно взрослый кот, позволяя себе резвиться только с Лисёнком, с остальными же вёл он себя чинно и надменно, несмотря на то, что был ещё котом-подростком. Чёрная, как ночь, шёрстка его блестела и лоснилась на молочке Марииной коровки, жёлтые, круглые, как луна глаза с чёрными полосками зрачков глядели внимательно и снисходительно. А уж каков был мышелов! Ни одну мышку не допускал он в дом, гоняя их по двору и в сарае!

Вся семья была счастлива. Вечерами, когда сумерки опускались на деревню, Зара с Лисёнком выходили на крылечко и, закутавшись в покрывало, пили чай с пирогами, грызли яблоки и любовались закатом, который отсюда, с высокого берега реки был настолько прекрасен и великолепен, что Зара часто жалела о том, что она не умеет рисовать, так хотелось ей запечатлеть эти краски уходящего дня, последних дней лета, красоты окружавшей их – лугов с пожелтевшей высокой травой, полей со скошенными хлебами, садов, застывших в ожидании осени и первых заморозков, одинокого остророгого месяца и звёздного неба над тёмным лесом…

В один из дней пошёл первый снег. Зара с Лисёнком быстро оделись и все вместе, с Нуаром, Карлушей и Чернышом, выбежали во двор и с радостью принялись резвиться и кружиться под крупными, летящими с неба, белыми хлопьями. Вечером они сидели у печи, в которой жарко потрескивали поленья, и Зара рассказывала Лисёнку сказку, как вдруг в дверь громко и скоро застучали.

– Случилось что-то, – сразу поняла Зара.

Она быстро отворила дверь. На пороге стоял незнакомый пожилой мужчина, одетый в фуфайку и высокие сапоги.

– Здравствуй, Зара! Я из Елькино. Несчастье у нас стряслось, – быстро заговорил он, – Парень у нас молодой, женился недавно, ремонт затеял в новом доме, упал и напоролся на штырь, насквозь его проткнуло, а до врачей не можем дозвониться, метель сильная началась, то ли провода оборвало, то ли ещё что. Может из вашей конторы смогут прорваться до города.

– Сейчас я соберу всё, что надо, ребёнка завезём и поедем! – быстро ответила Зара.

Она наскоро одела Лисёнка, собралась сама, и они забрались в телегу к мужику. Нуар увязался за ними и тоже уселся на телегу, высунув язык и тяжело дыша. Доехали до Марии.

– Мария, присмотри, пожалуйста за Лисёнком, мне ехать нужно срочно, беда случилась, – поспешно заговорила Зара, вбегая в сенцы к Марии, – А ты, Сергей, беги скорее в сельсовет, звоните в больницу, скажите, что в Елькино парень на штырь напоролся, всё серьёзно, пусть скорее едут на помощь. А я туда.

– Ох, батюшки, – испуганно прижала платочек к губам Мария, – Поезжай, поезжай, Зорюшка, конечно, пригляжу за Лисёнком, мне только в радость. Ох, Господи, только бы всё обошлось. Беда-то какая.

Мужик, назвавшийся дядей Фёдором, гнал, что есть мочи. Но дорогу занесло, началась метель, и снег таял на мёрзлой осенней земле, превращаясь в снежную кашу. Лошадь была в мыле. Зара куталась в тулуп и думала о том, что же её ждёт в Елькино. Руки её начали холодеть, а это был тревожный знак – значит всё очень серьёзно и плохо.

– Скорей, скорей, милая, н-но! – погонял дядя Фёдор лошадку, – Давай, Звёздочка, не подведи!

От крупа лошади валил пар, и она с трудом вытаскивала телегу из раскисшей колеи. Метель мела так, что не видно было ни зги. Но каким-то своим чутьём Звёздочка шла верной дорогой. Зара тихонько шептала про себя слова, которым учила её во снах бабушка, уже сейчас, на расстоянии, пытаясь облегчить боль тому, к кому вёз её дядя Фёдор. И вот наконец впереди показались огоньки деревни.

Едва только войдя в дом, Зара увидела парня. Он лежал без сознания, весь мертвенно-бледный и с заострившимся носом, глаза его запали, а на груди зияла рана. Она была небольшая по размеру, но Зара знала, что идёт она насквозь, и что там, внутри, она пока не представляла. Дело было очень серьёзное.

– Боже мой, – подумала она, холодея, – Я не смогу. Я не справлюсь.

И тут же услышала голос бабушки:

– Справишься! Ничего не бойся!

Зара на автомате отдавала какие-то указания матери парня, заставила выпить отвар плачущую, заламывающую руки в истерике, жену, и всё делала и делала что-то, сама не отдавая отчёта в том, что и как она творит. Она доставала из своей сумки какие-то мази, травы, настойки, водила руками по груди парня, шепча нараспев слова, которые сами рождались в её голове, прикладывала к ране обильно смоченные в настое тряпочки, и в какой-то момент вдруг почувствовала, как ледяной холод в кончиках её пальцев сменился вдруг жаром. Ладони загорелись, покраснели и лицо её вспыхнуло.

– Будет жить, – как в тумане поняла Зара.

Она забинтовала грудь парня и устало присела на пол, рядом с ним, откинувшись на стену и прикрыв глаза, очень много сил отдала она сейчас. За окнами билась метель. Сквозь завывания ветра услышала она гудок машины. Это приехали врачи, прорвавшись сквозь пургу. Они вошли в дом и быстро осмотрели молодого человека. Потом спросили, кто сделал перевязку, и как остановили кровотечение. Зара сказала, какие травы давала и что делала, умолчав о заговорах и своей силе. Медики были очень удивлены, и один из врачей похлопал Зару по плечу и ответил:

– Ты молодец, девочка! Жизнь ему спасла. Не дожил бы он до нашего приезда, если бы не ты.

Они погрузили парня на носилки и вместе с женой увезли в город, в больницу. За окном уже светало. Родители парня упали Заре в ноги и, плача, благодарили её за сына.

– Ничего, – ответила она им устало, – Не надо плакать. Он будет жить. Я это чувствую. Всё будет хорошо. У вас скоро внук родится. Очень хорошенький и на сына вашего похожий, такой же голубоглазый будет и с двумя макушками. Говорят, это примета такая, значит будет большим человеком.

Мать парня всплеснула руками и от радости засветилась словно солнышко. А отец приготовил телегу и повёз Зару в обратный путь. До дома Марии они добрались уже, когда солнце стояло высоко. У Зары настолько не было сил, такая слабость накрыла её, что она еле сумела выбраться из телеги. Тут же Мария накормила её горячими щами, напоила чаем и уложила спать.

Зара проспала почти сутки…

Глава 20. Тоска Настеньки. Гость с того света

Снег лёг уже основательно.