бы, – проворчала Исбета.

– Мне жаль, но я вынужден вас покинуть, – заявил Ианте. – Мне пора отправляться в Орден.

– Заберешь Беатрис с собой? – спросила Исбета. – Так будет проще. Можете поболтать по дороге о чем-нибудь еще.

Кожа Беатрис от радости покрылась мурашками.

– Мы почти доиграли. Может быть, закончим матч?

– Я и так все поняла, – отмахнулась Исбета. – Станем партнерами на благотворительном турнире по крокету. Приезжайте завтра, мы еще потренируемся.

– Я быстро доставлю вас домой, – сказал Ианте. – Уверен, коляска уже готова.

Двуколка Ианте была покрыта бирюзовой эмалью, задняя часть разрисована парусными кораблями, плывущими вдаль. В нее запрягли пару длинноногих гнедых, и они застыли не двигаясь, пока конюхи до блеска причесывали им шерсть. Коней явно только что вывели из стойла, значит, те, на которых Ианте приехал в поместье, отдыхали в конюшне. Сколько же у Лаванов лошадей?

– Нравится? – спросил Ианте на ее языке.

Беатрис с благодарностью перешла на чеслендский.

– Прекрасная двуколка. Самая красивая из всех, что мне довелось видеть. И лошади великолепные.

– Они очень быстры. – Ианте помог ей взобраться на высокое сиденье. – Удобно?

Беатрис расправила юбки и кивнула.

– Да.

Ианте уселся на месте кучера и пустил лошадей в галоп. Коляска на рессорах лишь немного покачивалась, пока они мчались по длинной дороге к Меритонскому тракту.

– Простите за эту спешку, – сказал Ианте. – Обстановка в Меритоне весьма неприятная.

Беатрис не хотела об этом думать, но ее пробрала дрожь. Какой ужас. Бедная девочка, у нее не было ни единого шанса…

– Как же до такого дошло?

– Вы правы. Никто не знал, что она чародейка, – сказал Ианте, – пока вокруг ее ребенка все не начало вспыхивать. Их дом сгорел – они объяснили это грязным дымоходом и надеялись, что дитя удастся обучить.

– Как грустно, – отозвалась Беатрис. – Но я понимаю, почему они старались все скрыть.

Ианте покачал головой, чуть придержал лошадей и пустил их быстрым шагом.

– Если понимаете, объясните и мне.

– Часто ли вам доводилось проводить время с малышами?

– Не очень.

Она этого и не ожидала, хотя мужчины Лландраса славились как великолепные отцы и мужья.

– Даже если они не ваши, вы знаете, что должны их защищать. Это дети. Они во всем зависят от вас – вы обеспечиваете им еду, чистоту, удобную жизнь. Вы их любите. Этому невозможно сопротивляться. Сколько девочке? Три года?

– Почти четыре, – сказал Ианте. – Они прятали ее дольше, чем остальные.

– Обычно к тому времени, как ребенку исполняется два, вся семья его безумно обожает.

– Обожает? Дети, одержимые духом, – чудовища.

– Но рождаются-то они младенцами, – сказала Беатрис. – Беспомощными, очаровательными, невинными младенцами. Семья успевает привязаться к малышу, и если тот и кажется им необычным, они считают, будто он просто развит лучше других.

Ианте обогнал другую повозку, которая неспешно катила по тракту.

– Потому что ничего не понятно до тех пор, пока они не подрастут настолько, чтобы начать ходить и говорить.

– Вот именно. А в семье ведь не дураки. Они догадываются, что происходит. И точно знают, что нужно делать, но сознательно не смотрят правде в глаза – ведь это одержимое дитя – их дитя. Им кажется, если они будут достаточно осмотрительны, будут достаточно любить его, то смогут предотвратить неизбежное.

– Какой ужас.

– Кошмар.

Ианте ослабил поводья и пустил лошадей легким галопом. Приближался Бендлтон, с высоты холма уже показались шпили Ордена магов. Движение на тракте усилилось, и Ианте с задумчивым выражением лица объезжал более медленные телеги и повозки.

– В Лландрасе такого не бывает, – заметил он. – Всех детей, которые родились в немагических семьях, проверяют на волшебный потенциал еще в школе.

– В Чесленде нет обязательного детского образования…

– Я мог бы целый час рассуждать об этих устарелых методах и все равно не хватило бы времени, – пробормотал Ианте. – Так слабые чародейки и оказываются в подобных ситуациях.

– Это редкость. Чародейки весьма ценятся.

Ианте не обратил внимания на горечь в голосе Беатрис.

– Но поскольку никто не проверил бедную девушку, мне придется ехать в собор за поверенным. Затем мчаться обратно в Меритон, чтобы подвергнуть испытанию мать и дитя, а после…

Беатрис опустила взгляд на свои руки, сложенные на животе.

– А после им придется умереть.

– По законам Чесленда мать обвиняют в том, что она вступила в связь с силами, которыми не в состоянии управлять. Завтра их сожгут заживо. Это чудовищно. Ужасная судьба для колдуньи.

– У них у всех ужасная судьба, – пробормотала Беатрис.

– Прошу прощения? – удивился Ианте. – О чем вы?

Она повернулась к нему.

– Магический дар – проклятие для женщины, хотя должен быть благословением, – выпалила Беатрис.

Следовало бы отделаться от него безобидным замечанием, сказать, мол, это пустяк. Следовало солгать ему, как лгала остальным. Но теперь слишком поздно. Беатрис сказала правду; отныне он перестанет ей симпатизировать. Этого она и должна желать… Ей нельзя выходить замуж. И все же Беатрис вздрогнула, предчувствуя неодобрение Ианте и мечтая забрать свои слова назад.

– Магический дар – это так чудесно, – сказал он. – Как это может быть проклятием?

– Я просто оговорилась. Приношу извинения.

– Сомневаюсь, что вы оговорились. – Ианте придержал лошадей, повернулся к ней и пристально на нее уставился. – Чуть раньше вы открыли мне глаза на одержимых младенцев. Так прошу вас, скажите мне, почему вы считаете волшебный дар проклятием?

Беатрис принялась подыскивать верные слова. Ей нужно было выразиться предельно ясно, чтобы донести свою точку зрения, не оскорбив его.

– Беда не в самом даре.

– Так в чем же?

– В том, чтобы быть женщиной, наделенной этим даром, – ответила Беатрис. – Представьте, что вас считают слишком бестолковой и не способной к изучению магии, поскольку вся ваша ценность как чародейки заключается лишь в вашей утробе.

– Но у нас в Лландрасе так не принято, – возразил Ианте. – Вы, чеслендцы, и прочие северяне просто заставляете женщин все время носить ожерелья и отмахиваетесь от способов планирования беременности. Наши женщины носят защиту, только когда на самом деле вынашивают детей.

Они носят их не постоянно? Теперь то, что Исбета так небрежно использовала чары в повседневной жизни, имело куда больше смысла.

– Это куда сложнее, – заметила Беатрис.

– Я пытался объяснить это чеслендцам, но они и слышать ничего не хотят. Откровенно говоря, я считаю это варварством.

Ианте был прав: Чесленд изобиловал лесом и драгоценными металлами, он был богатой страной, но отставал в плане общественного прогресса. И все же слова лландарийца показались Беатрис чересчур надменными.

– В Лландрасе маги допускают в свой Орден женщин?

– Женщины не занимаются высшей магией, которой обучают в Ордене, – пожал плечами Ианте. – Обучение занимает годы, а приступать надо с раннего возраста. Откуда десятилетней девочке знать, что когда-нибудь в будущем ей не захочется поддаться самому естественному в мире влечению?

Беатрис подавила желание ему нагрубить.

– Не могу ответить на ваш вопрос, поскольку не заведено интересоваться, чего хотят десятилетние девочки. А если бы их и спрашивали, имеется только один приемлемый ответ.

– Хорошо, – отозвался Ианте и уступил дорогу более быстрому экипажу, что галопом несся в Бендлтон. – Когда вам было десять, чего