– Обычный.

Ноты: яблоки, зелень, роса, леденцы, сахарный сироп, яблочное варенье, роза.

– Яки, вернись! Ко мне! А ну сюда!

Яки не думала возвращаться. Она весело скакала по выставочному стенду из белых и желтых цветов, центр которого украшала немыслимых размеров лилия. Наверно, искусственная, ну нельзя же вырастить вот такущую лилию. Потом я вспомнила о Яки и снова начала ее манить. Вот же дрянная собаченция, веса в сто грамм, а хлопот на слона. Яки гордо сидела на огромной лилии в позе, не предвещавшей ничего хорошего.

– Нет! Нельзя! Фу!

Я залезла на парапет и, облокотившись одной рукой на основании клумбы, нащупала на земле поводок. Вот и все. Я степенно шла по выставочному залу в аромате сотен цветов, а за нашими спинами красовалась прекрасная лилия с коричневой кучкой посередине.

– Будет мне уроком, как проносить на выставку собаку в сумке, – тихо говорила я себя, запивая стресс мятным чаем.

– А ты милочка, сегодня без десерта, нельзя убегать, – ругала я Яки, но видела по ее счастливым глазам, что это все без толку.

Воздух был сладок и неистово цветочен. Я закрыла глаза и представила, что сижу в райском саду на лужайке, полной всех цветов мира, по одному каждого. Цветы колыхались, шелестели листьями, околдовывали ароматом, над ними жужжал рой пчел. Почему пчелы разговаривают? – думалось мне.

– Чья это собака? – жужжали пчелы.

Я резко открыла глаза и обнаружила, что Яки отвязалась от ножки стола.

Старая дама за соседним столиком указала направление, и я понеслась обратно к выставочным стендам.

Искать долго не пришлось. Яки лаяла с головы цветочного великана. Ну вот как, как она туда забралась? Я вынула из сумки зеленую перчину и чуть посвистела. Яки уставилась на перчину, а потом провалилась внутрь великана. Сердце ухнуло и замерло. Слезы брызнули из глаз, когда разворошив сапог цветочного великана, Яки с визгливым лаем понеслась мне навстречу.

– Больше никаких цветочных выставок вместе с Яки, – обещала я себе, припудривая размазавшуюся тушь.

А потом посмотрела на счастливую, хрустящую перцем Яки и добавила:

– И овощных тоже.

Мы вышли из павильона и отправились гулять в сквер. Вечерело, пахло недавно подстриженным газоном и цветущими гроздьями гледичии. Яки прыгала по траве, а я думала, как я буду жить без нее, и почему собаки живут меньше людей, и как бы я была счастлива, вручая своей внучке или внуку в наследство маленькую Яки.

Ноты: белые цветы, лилия, астра, нарцисс, роза, мята, мед, пион, перец, влажная пудра, зеленый перец, нероли, дерево, зеленые ноты, трава, цветы дерева гледичия.

Он выходит из ванной. На нем лишь полотенце, наброшенное на плечи. Он смотрит на меня. Подходит. Отбрасывает назад волосы, и на меня попадают капли воды. Они медленно стекают вниз. Он осторожно смахивает с меня каплю за каплей. Его лицо совсем рядом, я чувствую его дыхание. Его взгляд прикован ко мне. Он протягивает руку, берет флакон и орошает свое тело. Терпкий пленительный запах, словно глоток каберне. Сочные цитрусы. Нежная лаванда. Сладкая, как поцелуй, лакрица. Острый, как пронзающая стрела любви, перец. Лист лопуха, прикрывающий на миг наготу. И шершавая кора дуба. Он неотразим. И он мой.

Стойте. Подождите. Что он делает? Одевается? Да у него прекрасная белоснежная рубашка, шикарный костюм и суперские туфли, но он же собирается уходить. О нет! Берет ключи, дипломат и выходит за дверь. И я опять одна, одно, да какая разница. Теперь я – лишь край кровати, стул, тумбочка и маленький кусочек окна. Может хоть горничная зайдет и погладит меня полотенцем, а то этот красавец заляпал меня водой.

Ноты: терпкое дерево, цитрусы, вода, лаванда, перец, лакрица, лопух, дуб.

– Это фирменный торт прапрабабушки Иргуш. Помнишь ее? – говорит Гара.

– Та, что с головы до ног в родинках? – спрашиваю я.

– Да, она, – отвечает Гара.

Гара вынимает кристалл из разъема и дает мне кусочек своей памяти. Я усаживаюсь удобнее и начинаю смотреть.

Моя прапрабабка сидит у стола и мешает что-то в миске. Я подхожу ближе.

– Ты умеешь делать шоколад? – спрашиваю я тоненьким голоском.

– И не только, но это будет мой фирменный торт, – отвечает бабуля.

Я вижу нарезанные фрукты на большой тарелке, очищенные орехи на маленьком блюдце и кучу всяких баночек с приправами. Мой нюх улавливает очень вкусный запах, я иду за ним, а потом заглядываю в окошко духовки. Внутри что-то белое, похожее на огромный, чуть подмятый снежок. Бабушка ведет носом и тоже подходит к духовке.

– Вроде готов, – говорит она и выключает духовку.

– Давай вынимать, – прыгаю я от радости.

– Нельзя, ему надо прийти в себя, а то он схлопнется в блин.

Я жду мучительный час, когда бабушка все-таки вынимает этот снежный шар, каким-то неимоверным образом запихивает внутрь фрукты и орехи и заливает струйками шоколада.

– Я готова пробовать! – подбегаю я к столу, когда бабушка заканчивает.

– Вот и хорошо, но пробовать будем завтра, ему надо настояться в холодильнике, – рассказывает бабушка и убирает это чудо.

Признаться, я крайне расстроена, до завтра целая жизнь, это еще вечер, ночь и утро, в которое явно не дадут сразу слопать торт.

Мне скучно я хожу по комнатам и рассматриваю узоры на вязанных посеревших от старости салфетках, копаюсь в древнем серванте и раскладываю по размеру старинные серебряные ложечки с разными замысловатыми узорами на ручках.

Потом резко наступает темнота, я открываю глаза.

– Как жаль, что она не дожила до общего чипирования, – говорю я.

– Все равно бы ее не омолодили, – отвечает Гара.

– Но она могла оставить нам свою память, – говорю я.

Мы сидим в маленькой капсуле, Гара крепко обнимает меня, чтобы было не страшно приземляться. Но мне не страшно, я летала уже много раз, а Гара впервые покинула Землю. И страшно на самом деле ей, но я делаю вид, что мне тоже. Я жутко счастлива, что мы уговорили бабушку переехать на нашу планету.