– Олеся скончалась практически на моихглазах, – напомнил я, – никаких выстрелов я не слышал.

– Ты отходил в туалет!

– Но потом, когда вернулся, я необнаружил ни малейших следов крови, на столе царил порядок, в кафе никто незаходил. Олеся умерла своей смертью, может, от сердечного приступа.

– Кто ей звонил?

Я пожал плечами.

– Понятия не имею.

– Имени она не называла?

– Вроде нет, хотя…

– Что «хотя»? – напряглась Нора.

Я вытащил из кармана диктофон и нажал накнопку. В кабинете зазвучал мой слегка искаженный голос: «А почему вы все жеушли?» Звякнула ложечка и зазвучало сопрано Олеси: «Причина простая, видители…» Раздался звонок. «Слушаю. Ой, здравствуй! Ой, Баян, все…»

Запись оборвалась.

– Потом я ушел в туалет, – поясниля.

– Приспичило тебе, – сердитовоскликнула Нора, – на самом интересном месте! Сколько времени ты просиделв сортире?

– Минут пять, шесть, десять – это предел.

– Нет, она говорила не с предполагаемымнанимателем, – процедила Нора.

– Почему вы пришли к такому выводу?

– На «ты» к будущему хозяину необращаются. Что она произнесла в конце? Баян?

– Вроде.

– Это кто или что такое?

Я пожал плечами.

– Может, она не договорила? Допустим,фамилия Баянова, Баянкина?

– Или название улицы, – вздохнулаНора, – прозвище, еда какая-нибудь. Допустим, «Баянские котлеты делать неумею». Вполне вероятно, что имелась в виду некая вещь…

– Какая?

– Не знаю! «Баян» на сленге наркомановозначает шприц.

– Давайте еще раз послушаемзапись, – предложил я, – мне кажется, что Олеся все же произнесла неБаян, а нечто вроде Баюн.

– Речь звучит нечетко, – отметилаНора.

– Олесе понравились птифуры, она говорилас набитым ртом.

– Ладно, – кивнула Элеонора, –потом послушаю и попытаюсь разобраться: баян, баюн, баям, баюм… Ясно одно: потелефону не убьешь, из трубки не выстрелишь! И не отравишь! Кстати, официантка!Она не могла лишить жизни Олесю?

– Коим образом?

– Ваня! Это элементарно! Подсыпать ей вкофе яду! Интересная версия, – оживилась Нора, – смотри! Олесяпредлагает тебе встретиться в кафе, звонит своей знакомой, которая там служит,договаривается о столике, а официантка…

Я кашлянул.

– Нора, простите…

– Не перебивай!

– Маленькое уточнение.

– Говори!

– Кафе предложил я, Олеся не знала, гдеоно находится. Я выбрал его лишь по одной причине – там всегда пусто, рядомнаходится книжный магазин, куда я частенько заглядываю, и обратил внимание, чтокофейня прогорает: сколько ни ходил мимо, ни разу не приметил там толпыпосетителей, вот я и решил…

– Хватит болтать, – вскипелахозяйка, – надо не языком щелкать, а подробно докладывать обстановку!

– Виноват! Исправлюсь! – улыбнулсяя.

– Хорошо! Заедем с другой стороны, –мгновенно остыла Элеонора, – то, что Олеся знала больше, чем рассказаласледствию, лично мне совершенно ясно!

Я опустил глаза в пол. Только что Норе былоабсолютно ясно, что домработницу отравила официантка. Меня всегда поражаетаргументация, к которой прибегает подавляющее большинство прекрасных дам. Навопрос: «Ну почему вы уверены в своей правоте?» – следует восхитительный ответ:«Мне так кажется» или «Не имею никаких сомнений». Просто торжество логики издравого смысла.

– Ваня, ты следишь за моимирассуждениями? – разозлилась хозяйка.

– Я весь внимание, – заявил я.

– Олеся сначала соврала, дала фальшивуюрекомендацию, а затем велела позвонить «Марии Ивановне», якобы бывшейработодательнице, а на самом деле своей сестре… Ваня! Где твой телефон? Дай егосюда немедленно.

Я протянул Норе сотовый.

– Меню, звонки, – забормотала та,нажимая на кнопки, – вот! Есть! Секундочку!

Ажитированная сверх всякой меры Элеонорасхватила трубку домашнего телефона и спустя минуту затрещала:

– Максим? Добрый день! Помнишь, ты просилпомочь вашему сотруднику? Да, да, ему! Можешь взять деньги, он поедет накурорт. Ну что ты, фонд для того и существует, чтобы оказывать помощь. Ничегоне надо! Впрочем, если уж ты так настаиваешь, у меня к тебе есть крохотнаяпросьбочка. Выясни по номеру мобильника его хозяина, имя, фамилию, адрес попрописке. Восемь, девять ноль-три…

Закончив разговаривать, Элеонора заулыбалась.

– Лед тронулся. Сейчас увидим, кого Олесяпыталась выдать за «Марию Ивановну». Ты поедешь к девице и потрясешь ее, какпальму. Я абсолютно уверена, что она в курсе дел Олеси.

– Откуда у вас такая уверенность? –не вытерпел я.

Нора закатила глаза.

– Если горничная уговорила девицуприкинуться своей хозяйкой, то должна была объяснить «Марии Ивановне» причинусвоего поведения! И вообще, я просто чувствую кожей, что мы на правильном пути!Иди выпей кофе, тебе скоро ехать.

– Нельзя ли отложить визит на завтра?

– Назови хоть одну причину, по которойследует задержаться с расследованием?

– В восемь вечера я обязан быть у Коки насвадьбе, – понуро сообщил я, – в смокинге, с цветами и подарками.

Нора уронила очки на стол.

– Кока выходит замуж? Мне не сообщили!

– Нет-нет, – объяснил я, –счастливых новобрачных зовут Зизи и Зузу.

– Это кто? – еще сильнее удивиласьНора.

– Увы, я незнаком с парочкой.

– Очередные приживалы, – кивнулаЭлеонора, – Кока обожает окружать себя подобными личностями. Ваня, ты вездеуспеешь! Сначала поболтаешь с «Марией Ивановной», а затем отправишься на пир!Начало его в восемь, значит, раньше десяти никто не приедет, а Николеттаобожает появляться в разгар тусовки, следовательно, она прикатит к одиннадцати.

– Может, вы и правы.